– Паршивец этот Мусин, что тут скажешь!

Марта с признательностью взглянула на спасителя.

– Настрадался, бедный ребенок, – сочувственно сказал человек. – Пойдем скорее! Пора отсюда выбираться.

Шишига издала странный звук. Это было пугающее горловое бульканье, словно ей, а не Марте, перерезали глотку. Никита смахнул несуществующие слезы и участливо дотронулся до костлявого плеча. Одна его часть искренне переживала о том, что он принес ужасную весть беспомощной старухе, другая с отстраненным удовлетворением наблюдала за предвестниками приступа: холодный обильный пот, судорожность дыхания, побледнение кожи.

Шишига покачнулась и сомкнула пальцы-крючья вокруг запястья Никиты.

– Вера Павловна, горе-то какое! – по-бабьи взвыл он.

Как вдруг крючья со страшной силой вцепились ему в ухо. Никита снова взвыл, теперь уже от боли, и рванулся, но не тут-то было. Приблизив страшное желтое лицо, старуха выдохнула, обдав его сигаретной вонью:

– Куда Марту дел, говнюк?

Мусин заверещал, забился, но Шишига дернула его так, что раздался хруст. «Оторвет!» Он был близок к тому, чтобы потерять сознание.

– Сомлеешь – ухо отрублю, – предупредила старуха, и у него не возникло сомнения, что она исполнит свою угрозу. – Я кому сказала, пошли!

На улице встречные провожали изумленными взглядами странную пару: бывшую директрису и белого как смерть парнишку, которого она куда-то волочила за багровое раздувшееся ухо.

Возле сарая они остановились.

– Тут она! – простонал Мусин.

– Отпирай!

Никита отодвинул засов, и Вера Павловна заглянула внутрь.

– Пусто. – Она обернулась к Никите, сощурив глаз. – Кто видел, что ты заманил ее сюда?

Железная хватка на мгновение ослабла. Мусин рванулся, рухнул на корточки, быстро отполз в сторону, вскочил и бросился бежать.

Глава 16

Глава 16