– Нам нужно было оградить Федю и Илью, – пояснила Кира, словно извиняясь. – У директора большие возможности воздействовать на родителей, и мы талдычили об опасности из года в год. Конечно, купаться в ней не разрешалось и прежде…

– …но табу это стало только при вас, – закончил Илюшин.

Кира кивнула.

– Неужели все послушались? – удивился Сергей, подумав про себя, что чихал бы на все предупреждения и запреты, будь он подростком.

– Что вы! Конечно, нет! Мальчишки иногда бегали туда тайком. Но не слишком приятно быть там, где погибли двое детей. У этого места сложилась дурная слава.

– Анна Козарь поспособствовала. – Старуха отрезала себе кусок пирога. – Разумеется, мы не сообщили ей, зачем это нужно, и когда она распространяла страшную легенду о мальчике Осе и страшных водяных щупальцах, то была уверена, что мы просто защищаем детей. Если подумать, так оно и было, поэтому лично я даже не испытываю стыда за содеянное.

– А за что испытываете? – спросил бестактный Илюшин.

– За Федьку.

Поговорили о том, зачем Карнаухову понадобился свой дом на окраине.

– Жегалин сказал, что до его участка не доносится шум города, – вспомнил Илюшин. – Значит, и с его участка тоже ничего не слышно. Это наводит на мысль, что они с Германом собирались устроить что-то вроде перевалочного пункта.

Киру передернуло.

– Пока я лежал в больнице, Сергей разузнал кое-что об обстоятельствах гибели Полины Карнауховой.

– Следствие было проведено халатно, – признал Бабкин. – Грабителями там и не пахнет. С другой стороны, я бы тоже не стал подозревать тихого сына-подростка… Кстати, Кира Михайловна, почему вы с Германом дали одинаковое объяснение исчезновению Карнаухова?

– Его отъезд – это было первое, что пришло в голову, – развела руками Гурьянова. – Видимо, нас обоих осенила одна и та же мысль.

– А мы решили, что вы в сговоре… – Макар вздохнул. – Ах, да, Кира Михайловна, мне нужно с вами кое-что обсудить.

Они вышли в сад, и кот, к облегчению Бабкина, увязался за ними.

Их не было долго. Старуха несколько раз вставала и выглядывала в окно, а когда они вернулись, метнула негодующий взгляд на Макара – у Гурьяновой покраснели глаза, словно она плакала. Сергей подумал, что вряд ли виной тому Илюшин, скорее, сильный ветер с реки.

На обратном пути Макар посматривал на Сергея как-то странно, и Бабкин не выдержал:

– Ну? Чего косишься?