Он кивнул.

– Оставил у передней двери.

– Превосходно. А теперь, может, вы найдете…

– Половицу с завитушкой в виде головы лося? Я готов.

– Отлично.

Не вслушиваясь в разговор о лосиных головах, Сэди взяла письмо Элеонор. Она даже представить не могла, каково прочитать такое откровенное письмо мамы. Словно голос из давнего прошлого донесся до настоящего, чтобы осложнить поиск правды. До Сэди вдруг дошло: надо иметь недюжинную храбрость, чтобы вот так излить свои чувства на бумагу и отдать другому человеку.

Вспомнилась Шарлотта Сазерленд. Сэди так перепугалась, получив эти письма, что даже не подумала, сколько понадобилось девочке смелости, чтобы написать их и отправить. В передаче своих мыслей есть что-то глубоко личное, а Шарлотта написала два раза, рискуя, что во второй раз ее тоже отвергнут. Сэди поспешила отвергнуть Шарлотту в первый раз и даже не подумала, что побудило девочку написать второе письмо – смелость или безрассудство?

– Вот чего я не могу понять, – сказала Сэди, обращаясь больше к себе, чем к остальным, – зачем хранить такие письма? Одно дело написать в порыве страсти, но держать у себя после того, как… – Она покачала головой. – Такая улика!

Элис улыбнулась и стала больше похожа на саму себя.

– Вы спрашиваете, детектив Спэрроу, только потому, что не любите писать письма. А если бы любили, то знали бы: писатель никогда не уничтожает свою работу. Даже если боится, что ее содержание приведет к неприятным последствиям.

От входной двери позвали:

– Эй, здесь есть кто-нибудь?

Голос Берти.

– Это мой дед, – удивленно сказала Сэди. – Подождите, я на минутку.

Она подошла к входной двери.

– Я привез ленч, – сообщил Берти, держа корзину с огромным термосом и душистым, только что из печи, хлебом. – Пытался позвонить, но твой телефон не отвечал.

– Ох, черт, прости. Я отключила звук.

Берти понимающе кивнул.

– Хочешь сосредоточиться.

– Вроде того.