И опять никакого ответа.

– Эмили? – с еще большим беспокойством окликнул ее сержант.

Райан услышал всплеск и приподнял простыню. Сквозь дым он с трудом разглядел, как Эмили погружается в воду.

Беккер успел подхватить ее.

– Дышите, Эмили!

«Ум лишен способности забывать, – писал когда-то Любитель Опиума. – Тысячи случайных событий могут создавать пелену между нашим сознанием и тайными письменами памяти, письмена те вечны; они подобны звездам, которые скрываются перед обычным светом дня и ждут, чтоб проявиться вновь, покуда затмевающий их день не сокроется сам».

Лежа на спине и поддерживаемый на плаву Райаном, чувствуя, как лауданум расходится по его венам, Де Квинси непроизвольно шевелил ногами, как раньше, целую жизнь назад, когда он лежал рядом с десятилетней Кэролайн под одной попоной в мрачном, заброшенном доме в Сохо.

Голодный и замерзший, он засыпал, просыпался и снова засыпал, порой не чувствуя разницы между этими двумя состояниями. Точно так же, как и теперь, он считал, что все случившееся – всего лишь опийный кошмар, который мучает его дома, в Эдинбурге: и поездка в Лондон в декабре, и события трех прошедших месяцев в действительности никогда не происходили.

Или, быть может, этот опийный кошмар был частью другого кошмара, того, что терзал его, когда он лежал вместе с Кэролайн под одной попоной и стонал во сне, мучаясь от голода и холода. Может быть, вся дальнейшая жизнь существовала лишь в его воображении, и он все еще оставался семнадцатилетним попрошайкой, пытавшимся уснуть на голом холодном полу рядом с Кэролайн, которую пугали крысы и привидения.

Слой за слоем. Может быть, все это случилось по окончании того удивительно холодного дня, когда он и его возлюбленная Энн безуспешно просили милостыню на Оксфорд-стрит. У него сильно кружилась голова, желудок отказывался принимать пищу, и, с трудом добредя до угла Сохо-сквер, он сел на крыльцо и положил голову на грудь Энн, а затем выскользнул из ее рук и упал на ступеньки, уверенный, что умирает. Закричав от ужаса, Энн побежала на Оксфорд-стрит и вернулась со стаканом глинтвейна, купленным на последние пенни. Вино прибавило ему сил, и девушка сумела поднять его на ноги и отвести в жалкий дом на Греческой улице, где Кэролайн испуганно вскрикнула, увидев, как он, пошатываясь, зашел в дверь.

Кэролайн и Энн ухаживали за ним, и в конце концов здоровье его восстановилось, насколько это было возможно.

Может быть, он все еще лежит на ступеньках возле Сохо-сквер, так и не придя в сознание, после того как его голова соскользнула с груди Энн.