— Смелый ход, — сказала я ему, — но есть ли в нем смысл? Если ты добьешься своего и мне придется уйти, неужели надеешься, что я сделаю это тихо? Мне ведь нечего терять. Даже если у меня в запасе всего пять минут, я воспользуюсь ими для того, чтобы сказать остальным, кто я такая и что ты все знал уже давно. Как отреагирует, например, Раф?

Дэниел наклонился, чтобы ближе рассмотреть микрофон.

— И все равно, — произнес он, — попытка того стоила.

— В любом случае время почти вышло, — протараторила я. Фрэнк наверняка заподозрил неладное, как только вырубился микрофон. Не исключено, что еще минута, и у него закоротит мозги. — Мне осталось всего несколько дней. Но мне они нужны, нужны позарез. И если попытаешься меня их лишить, не жди для себя ничего хорошего. Если нет, у тебя еще остается шанс, что я ничего так и не выясню. Тогда мы с тобой можем устроить так, что остальные никогда не узнают, кто я на самом деле.

Дэниел смотрел на меня; лицо ничего не выражало. Большие крепкие руки сомкнуты на коленях.

— На мне лежит ответственность за друзей, и я не намерен пассивно наблюдать, как по твоей милости их тащат на допрос.

— Справедливо, — пожала плечами я. — Попробуй воспрепятствовать мне доступными тебе способами. Сегодня вечером тебе ничто не мешало это сделать. Прошу об одном — не пытайся избавиться от меня несколько последних дней. Ну что, уговор?

— Сколько конкретно? — уточнил Дэниел.

— Не скажу. — Я покачала головой. — Потому что секунд через десять я вновь включу вот это, чтобы начальство подумало, что микрофон просто случайно отсоединился, а мы с тобой побеседуем как друзья о том, почему у меня за обедом вдруг испортилось настроение. Идет?

Он рассеянно кивнул, по-прежнему не спуская глаз с микрофона.

— Отлично, — сказала я. — У меня нет желания, — для пущей убедительности я наполовину засунула на место провод, — говорить на эту тему. Голова по-прежнему раскалывается, тело ломит, хочется одного — чтобы меня оставили в покое. Ты меня понял?

— Думаю, это просто похмелье, — ответил Дэниел, как от него и требовалось. — Если не ошибаюсь, тебя всегда колбасило после красного вина.

Любое сказанное им слово казалось мне ловушкой.

— Да ладно, ты скажешь! — Я даже пожала плечами, словно подросток, которого допекли родители, и вернула на место повязку. — По-моему, это все пунш. Не иначе как Раф в него что-то подмешал. Кстати, ты не заметил, что последнее время он стал закладывать слишком часто?

— С Рафом все в порядке, — спокойно ответил Дэниел. — Погоди, к завтрашнему дню и ты будешь как огурчик. Главное — отоспаться.