Любитель капканов по-прежнему пытался успокоить Пэта.

«Просто_Пэт, держись. Думай о хорошем. По крайней мере теперь ты знаешь, на какую приманку идет зверь. В следующий раз просто приклеишь ее покрепче. Все у тебя получится».

«Просто_Пэт, держись. Думай о хорошем. По крайней мере теперь ты знаешь, на какую приманку идет зверь. В следующий раз просто приклеишь ее покрепче. Все у тебя получится».

«И вот еще о чем подумай. Я никого ни в чем не обвиняю, просто размышляю вслух: сколько лет твоим детям? Они достаточно взрослые, чтобы так подшутить над своим папочкой?»

«И вот еще о чем подумай. Я никого ни в чем не обвиняю, просто размышляю вслух: сколько лет твоим детям? Они достаточно взрослые, чтобы так подшутить над своим папочкой?»

В 04.45 следующего утра Пэт ответил:

«Проехали. Спасибо, брат. Я знаю, что ты хочешь помочь, но эта затея с капканом не работает. Что делать дальше, понятия не имею. Фактически я в полной заднице».

«Проехали. Спасибо, брат. Я знаю, что ты хочешь помочь, но эта затея с капканом не работает. Что делать дальше, понятия не имею. Фактически я в полной заднице».

На этом все и закончилось. Завсегдатаи еще поиграли в «Что на чердаке у Просто_Пэта» — кидали ссылки на изображения снежного человека, эльфов, Эштона Катчера и неизбежный рикроллинг. Когда им надоело, тема «утонула».

Ричи отстранился от монитора, помассировал шею и искоса взглянул на меня.

— Ну вот, — сказал я.

— Угу.

— Что скажешь?

Он пожевал костяшки пальцев, глядя на экран, — не читал, а напряженно думал. Потом глубоко вздохнул:

— Скажу вот что — Пэт съехал с катушек. Уже не важно, был кто-то в его доме или нет — в любом случае он слетел с нарезки.

Голос у него был мрачный, почти грустный.

— У него был сильный стресс, — возразил я. — Стресс и безумие не обязательно одно и то же.

Я играл в адвоката дьявола, однако в глубине души все понимал. Ричи покачал головой.

— Нет-нет. Вот это — он щелкнул ногтем по стенке монитора — не тот же парень, которым Пэт был этим летом. В июле, на форуме садоводов, Пэт говорил только про то, как бы защитить Дженни и детей. А здесь ему уже плевать, боится ли Дженни, плевать, доберется ли зверь до детей, — лишь бы попался в капкан. И теперь он хочет оставить тварь в капкане — таком, который причиняет максимальные страдания, — и наблюдать за тем, как она умирает. Не знаю, как это назвали бы врачи, но у него с головой непорядок.

Его слова зазвенели у меня в ушах, и я не сразу сообразил почему: именно так всего два дня назад я говорил про Конора Бреннана. Перед глазами все поплыло, монитор казался скособоченным, похожим на тяжелый балласт, который накреняет дело под опасным углом.