Холли пожала плечами. Джулия приняла позу, выставила руку, указывая на часы, и скомандовала:

– Валяй.

Вспышка блеснула, подобно молнии, кроны деревьев вспыхнули белыми контурами в глазах, и Джулия с Холли помчались в укрытие, пригибаясь и давясь смехом.)

– А теперь я получу свою десятку, – объявляет Джулия, – и извинения. Можешь начинать пресмыкаться.

– Справедливо, – вздыхает Финн. – Хочешь, чтобы я опустился на колени?

– Соблазнительно, конечно, но нет. Достаточно искренних извинений.

Финн прижимает ладонь к сердцу:

– Прошу прощения за то, что посмел сказать, будто ты можешь испугаться хоть чего-нибудь в этом мире. Ты бесстрашный супергерой, который может запросто надрать мне задницу, или задницу самому Росомахе, или задницу бешеной горилле.

– Да, я такая, – удовлетворенно улыбается Джулия. – Ты помилован. Это было великолепно.

– Хорошая фотка. – Финн разглядывает изображение. – Кто снимал? Твоя подружка, да?

– Призрак монашки. Я же сказала, я вообще безбашенная. – Джулия отбирает телефон. – Гони десятку.

– Придержи коней. – Финн достает свой телефон. – У меня тоже есть для тебя сюрприз, забыла?

Если это фото его члена, думает Джулия, убью козла.

– Давай, сделай мой день, – говорит она вслух.

Он вручает ей телефон с такой неподдельной лукавой детской улыбкой, что Джулия чувствует одновременно и облегчение, и смущение, и тепло на душе. Хочется прикоснуться к нему – игриво толкнуть бедром или обхватить за шею, что-нибудь эдакое дружеское, чтобы как-то извиниться за то, что в очередной раз подумала о нем дурно.

Финн кивает на экран:

– У дураков, как известно, мысли сходятся.

Он стоит на том же газоне, почти на том же самом месте. Рыжие волосы скрыты под черным капюшоном худи – он поступил умнее, чем она, – и одна рука, в точности как у нее, указывает на часы. Полночь.