Чтобы с моря массивное здание из белого известняка не выглядело тяжеловесным, оно было искусно украшено открытой аркадной галереей, ажурным балконом и отверстиями в форме четырехлистника. Геометрический узор из розового известняка по всему экстерьеру невольно вызывал у Лэнгдона ассоциации со зданиями архитектурно-паркового ансамбля Альгамбра в испанской Гранаде.

Когда катер подходил к причалу, Ферриса, казалось, встревожило скопление людей у входа во дворец. На мосту собралась большая толпа, и все смотрели в одну сторону, показывая друг другу на что-то в узком канале, разделявшем Дворец дожей на две части.

– На что они смотрят? – поинтересовался он, не скрывая тревоги.

– На Il Ponte dei Sospiri, – ответила Сиенна. – Знаменитый венецианский мост.

Лэнгдон перевел взгляд на канал, и его взору открылся красивейший мост из белоснежного известняка, украшенный скульптурными композициями и ажурной резьбой, который соединял два здания. Мост вздохов, подумал он, вспомнив «Маленький роман», один из своих самых любимых в отрочестве фильмов. В нем обыгрывалась легенда, что если юные влюбленные поцелуются на мосту под звон колоколов собора Святого Марка, то их чувство никогда не угаснет. Это романтическое восприятие Лэнгдон сохранил на всю жизнь, чему немало способствовал тот факт, что в фильме дебютировала четырнадцатилетняя Дайан Лэйн, в которую он по-юношески сразу влюбился без памяти… и с годами это чувство, может, и притупилось, но не угасло.

А спустя много лет Лэнгдон был шокирован, узнав, что своим названием Мост вздохов был обязан проявлению не любви, а печали. Как выяснилось, закрытый проход соединял Дворец дожей с тюрьмой, в которой томились и умирали заключенные, и их горестные крики через зарешеченные окна разносились по всему узкому каналу.

Лэнгдон однажды посетил эту тюрьму и с удивлением узнал, что самыми страшными камерами в ней были не те, что находились на нижнем этаже, который часто затапливался наводнениями, а те, что располагались напротив верхних этажей дворца. Их называли piombi, то есть «Свинцовой тюрьмой», из-за покрытой свинцовыми пластинами крыши, под которыми летом там было невыносимо жарко, а зимой жутко холодно. Великий любовник Казанова провел в Свинцовой тюрьме пятнадцать месяцев, куда его поместила инквизиция по обвинению в распутстве и шпионаже. Правда, ему удалось бежать, обманув тюремщика.

– Sta’ attento![37] – крикнул Маурицио отплывавшему гондольеру, направляя катер на только что освобожденное тем место. Причал находился возле отеля «Даниэли», всего в сотне ярдов от площади Святого Марка и Дворца дожей.