– Если вы правы насчет этого, – Сиенна не могла скрыть волнения, – то вероломный дож, который оставил лошадей без голов…

– …украл и мощи святой Луции, – закончил за нее фразу Лэнгдон.

Сиенна кивнула.

– Это существенно сократит наш список. – Она перевела взгляд на Ферриса. – Вы уверены, что телефон не работает? Мы могли бы посмотреть в Интернете…

– Разрядился полностью, – ответил Феррис. – Я только что проверял. Мне жаль.

– Мы уже скоро будем на месте, – сказал Лэнгдон. – Уверен, что в соборе Святого Марка какие-то ответы мы найдем.

Собор Святого Марка, или Сан-Марко, был единственным местом, в причастности которого к головоломке Лэнгдон не сомневался. Мусейон в убранстве злата мудрости святой. Профессор рассчитывал, что базилика поможет определить имя загадочного дожа… А там, если повезет, и место, выбранное Зобристом для распространения чумы. Где в темноте хтонический таится зверь.

Лэнгдон тщетно старался выбросить из головы мысли о чуме. Он часто пытался представить себе, как выглядел этот город во времена расцвета… когда Венеция являлась гордым властелином всей европейской торговли… еще до того, как ее, ослабленную чумой, покорили сначала турки, а затем Наполеон. В мире не было города, способного бросить вызов Венеции красотой, а ее жителям – богатством и культурой.

По иронии судьбы, именно тяга венецианцев к заморским предметам роскоши и стала причиной ее упадка – чуму в город занесли крысы в трюмах торговых судов. Та же чума, что уничтожила две трети неисчислимого населения Китая, добралась до Европы и унесла жизнь каждого третьего ее жителя – молодого и старого, бедного и богатого без разбора.

Лэнгдон читал описание жизни в Венеции во время эпидемии чумы. Из-за нехватки или отсутствия земли хоронить умерших было негде, распухшие тела плавали в каналах, в некоторых местах сбиваясь в такую плотную массу, что их приходилось растаскивать баграми, словно бревна, и отправлять в море. Казалось, никакие молитвы не могли умилостивить чуму. Власти слишком поздно поняли, что разносчиком заразы были крысы, но все же в Венеции приняли закон, по которому каждое прибывшее судно должно было простоять на рейде сорок суток, прежде чем ему разрешат разгрузиться. И по сей день число «сорок» – quaranta – служит мрачным напоминанием о происхождении слова «карантин».

Катер снова свернул в излучину, и возникший перед их глазами праздничный красный транспарант, чуть трепыхавшийся на ветру, отвлек Лэнгдона от печальных мыслей и заставил бросить взгляд на изящное трехъярусное здание слева по курсу.