— Еще фазана? — Хассе показывает на котелок.

— Возьмите еще, — советует Маркус, — папа будет счастлив.

За вечер успели поговорить обо всем: от работы Малин до тренировок в спортивном зале, о реорганизации больницы, о коммунальной политике и у-у-ужасно скучных мероприятиях в городском концертном зале.

Хассе и Бигган вежливы и искренне интересуются всем. Как Малин ни прислушивалась, так и не смогла уловить ни одной фальшивой нотки. «Похоже, они рады нам и мы не мешаем им, — думает Малин и делает глоток вина. — И они знают, как заставить меня расслабиться».

— Хорошая идея насчет Тенерифе, — говорит Хассе, и Малин смотрит на Туве через стол.

Та опускает глаза.

— Билеты уже забронировали? — спрашивает Хассе. — Нам нужен номер счета, чтобы перечислить деньги. Напомните мне, хорошо?

— Я… — начинает Туве.

Малин прокашливается.

Бигган и Хассе смотрят на нее с беспокойством, а Маркус поворачивается к Туве.

— Мой пана передумал, — говорит Малин. — К сожалению, у них будут другие гости.

— Но это их собственная внучка! — восклицает Бигган.

— Почему ты ничего не сказала? — обращается Маркус к Туве.

Малин качает головой:

— Мои родители — люди со странностями.

Туве облегченно вздыхает. Но Малин замечает: ей стыдно за то, что она так и не смогла сказать простой правды, что именно Маркус на Тенерифе нежеланный гость.

«Почему я лгу? — спрашивает себя Малин. — Чтобы кого-то не разочаровать? Потому что мне стыдно за моих невоспитанных родителей? Потому что правда горька?»

— Интересно, — спрашивает Хассе, — кого это можно предпочесть собственной внучке, да еще с приятелем?

— Это какой-то старый партнер по бизнесу.

— Ну, не беда! — говорит Бигган. — Тогда вы оба можете поехать с нами в Оре,[54] как предлагалось с самого начала. Тенерифе — это прекрасно, но зимой надо кататься на лыжах!