— Думаешь, он прячется в охотничьей избушке?

— Вряд ли. Но там, в лесу, кто-то есть. Я чувствую.

— Тогда нечего ждать, — обрывает ее Зак.

На морозе мир сжимается до размеров темной комнаты, вмещающей все, что было в атмосфере. До тугого и вязкого вещества «черной дыры».

«Ты стережешь свои тайны, — думает Малин. — Ты, темный лес Эстергётланда».

Сегодня снег промерз лучше, чем в прошлый раз, и они идут по насту. Или это мороз постепенно превращает снег в лед? И ледниковый период, начавшийся несколько месяцев тому назад, навсегда преображает все: растительность, пейзаж, звуки в лесу? Деревья вокруг похожи на мощные колонны античных руин.

След в след.

Среди всех брошенных детей, которых никто не видит, о которых не заботятся ни отцы, ни матери и от которых отказался весь мир, всегда найдется несколько таких. Они покажут себя. И мир, бросивший их на произвол судьбы, пожнет плоды своей бессердечности.

В Таиланде.

В Руанде и Боснии.

В Стокгольме.

В Линчёпинге.

В Юнгсбру, в Блосведрете.

«Нет ничего проще, — думает Малин. — Заботься о маленьких и слабых. Дари им любовь. Зло не дано нам изначально, оно нами создается. Однако существует изначальное добро, я так полагаю. Но только не в этом лесу. Добро давно покинуло это место, осталась только борьба за выживание».

Пальцы болят в перчатках, неспособных защитить от стужи.

— Черт, как холодно! — возмущается Зак, и Малин кажется, что за последние месяцы она слышала от него эти слова тысячи раз.

Ноги не слушаются. А тьма опускается все ниже, и мороз все глубже проникает в тело. Пальцев как будто нет ни на руках, ни на ногах. Осталась только боль.

Избушка Мюрваллей холодная и пустая. Снег снова засыпал следы лыж.

Малин и Зак молча стоят у двери.