Или попытался.

Он применил какой-то прием дзюдо, повалил меня и ударил так, что из носа хлынула кровь. А потом, когда я собирался дать ему сдачи, подошла фрекен со сторожем и учителем физкультуры Бьёрклундом.

Я рассказал обо всем братьям.

Турок жил в Хэрне. Мы ждали его на берегу канала, под березами у самой воды, спрятавшись на склоне за стволом дерева.

Обычно Йонсен возвращался домой этой дорогой.

Братья все рассчитали верно.

Они набросились и свалили его с велосипеда. И он лежал на покрытом гравием берегу канала и кричал, показывая на дырку на своих новых джинсах.

Якоб и Элиас смотрели на него, а я стоял за стволом березы. Помню, я спрашивал себя тогда, что же сейчас произойдет. Хотя все прекрасно знал.

Элиас толкнул его велосипед, а когда турок попытался встать, Якоб ударил его в живот, потом в зубы. Турок ревел, и кровь текла у него изо рта.

А потом я согнул раму его велосипеда и швырнул прямо в канал. Я подбежал и тоже принялся бить турка.

Я пинал его.

Пинал.

Пинал.

Его родители заявили в полицию.

Они уехали спустя несколько недель. В школе говорили, что вернулись в Турцию, но я не верил. Они же курды, черта с два!

А когда мы возвращались домой, я сидел за спиной Элиаса на его «дакоте». Я держался за него, и все его большое тело вздрагивало. А рядом с нами на своем грузовом мопеде ехал Якоб.

Он улыбался мне. И я чувствовал тепло Элиаса.

Мы братья навсегда.

Один за всех и все за одного.

И ничего странного в этом нет.