— Этот портрет неофициальный, составлен на скорую руку. В Центральном управлении криминальной полиции ведутся работы по созданию более полной версии.

— А Сулиман Хайиф? Вы продолжаете держать его в следственной тюрьме? Есть ли новые доказательства против него?

— Он пока остается в следственном изоляторе.

— Но вы думаете, что его скоро можно будет исключить из списка подозреваемых?

— Без комментариев, — говорит Карим. — Это все.

Несколько журналистов хотят взять интервью у Малин, но она отмахивается со словами:

— Дома меня ждет дочь. Я тороплюсь к дочери, извините.

Туве и Малин доедают пиццы, которые Малин купила по дороге, они уже остыли, но в такую жару холодные даже вкуснее.

Туве все еще не пришла в себя после долгого перелета. Она проспала весь день, так и не поехала купаться, даже не виделась с Маркусом, хотя и разговаривала с ним по телефону.

— Когда ты встречаешься с Маркусом? — спрашивает Малин, отправляя в рот последний кусок пиццы.

— Завтра, — сухо отвечает Туве, и Малин слышит по невеселому тону, что конец любовной истории не за горами.

«Жаль, — думает Малин. — Мне очень понравились Биргитта и Ханс, родители Маркуса. Так хорошо было посидеть с ними за ужином, пообщаться в расслабленной и приятной атмосфере».

— Ты скучала по нему на Бали?

— Не знаю, мама. Мы можем поговорить о чем-нибудь другом? Тебе обязательно парить мне мозги Маркусом?

В гостиной слышатся позывные выпуска новостей.

— Там, возможно, покажут меня, — говорит Малин, и Туве сияет.

— Ой, хочу посмотреть!

Их сюжет третий, и в отсутствие другой информации много места уделено психологическому портрету. Малин показывают крупным планом в тот момент, когда она отвечает на вопрос; ей кажется, что она старая, усталая и измотанная, жалеет, что не накрасилась, не причесалась, хотя Карим советовал ей это сделать.

— Ты просто супер, мама, — говорит Туве и криво улыбается.