— Это вы шантажировали Йерри Петерссона? Вы посылали ему письма с угрозами, вымогали деньги?

— Денег у меня более чем достаточно, если так вообще бывает.

Разверзлись хляби небесные. Град, похожий на маленькие белые зерна, ритмично барабанит по крыше машины.

— Слушаете африканскую музыку?

— Град, — отвечает Малин.

— Если у меня и были дела в Линчёпинге, вряд ли я поехал бы туда сам.

Намеки, колкости.

— Чего вы хотите?

— Я снял номер в «Гранд-отеле» в Стокгольме. Не хотите взглянуть? Мы могли бы весело привести время: выпить шампанского, пофотографировать… Что скажете?

Малин обрывает разговор. Закрывает глаза.

Ей кажется странным, что Гольдман до сих пор существует, что до сих пор где-то живут ее родители и что любому человеческому поступку можно найти сколько угодно объяснений.

Автомобиль проезжает мимо дома Акселя Фогельшё по Дроттнинггатан.

Ни Малин, ни Харри не заметили человека с длинными черными волосами, тенью прошмыгнувшего в подъезд.

Все играешь, Йохен? Все равно ты когда-нибудь отомстил бы мне, ведь ты не прощаешь измены, хотя сам предавал не раз.

Сейчас я парю над равниной и лесом, над замком и полем, где когда-то случилось несчастье. Я пролетаю над домом арендатора Линдмана, вижу, как его русская жена собирает вещи. Она торопится, в другом месте ее ждет новый мужчина. Он богаче Линдмана, так она планировала с самого начала.

Линдман.