– Почему?
– Создается впечатление, будто Люк Субейра вспоминал о реальном событии. Не о мираже, не о типовой иллюзии, а о
Настал момент изложить мою теорию:
– Мне кажется, я нашел объяснение этим «встречам».
– А ну-ка, поделитесь, – улыбнулся он. – Я уверен, что вы специально для этого сюда пришли.
– Возможно, умирающий наделяет злого духа обликом какого-нибудь чудища из своего далекого прошлого. Человека, которого он ненавидит и боится.
– Продолжайте.
– Демон – это, скорее всего, трансформированное воспоминание о каком-нибудь нехорошем «дядьке», который чем-то обидел или напугал ребенка в детстве. Когда отключается сознание, из подсознания может вылезать это сугубо личное пугало – полувоспоминание, полугаллюцинация.
Зукка кивнул, но несколько иронически:
– Папаша-изверг, да?
– Вроде того. Но известные мне случаи пока этого не подтверждают: ни отцы, ни ближайшие родственники свидетелей не похожи на их «дьявола».
– У вас есть еще сигарета?
Пламя моей зажигалки взвилось в ночи. Зукка затянулся, выдохнул, помолчал, а потом признался:
– Я думаю, что истина проще. Проще и ужаснее.
Он показал сигаретой на корпус 21 – обойдя территорию, мы уже вернулись к нему.
– В какой-то степени я согласен с вами. Вид дьявола, являющегося умирающим, несомненно связан с их прошлым. Очевидно, что есть какой-то глубоко личный секрет, который выходит наружу. Это индивидуальный образ зла. Извлечение персонажа из потаенных уголков прошлого. Но извлекается он не так, как вы думаете.
– Что вы имеете в виду?
– По-вашему, это лишь продукт подсознания, замкнутого в себе самом. А по-моему, здесь не обошлось без внешнего вмешательства.
Я вздрогнул. Холод, ночь – и мой страх.