– Сегодня ночью вам оставили сообщение у вас на работе. У меня нет номера вашего мобильника. А Люк не смог его вспомнить.

Он взялся за ручку двери и повернулся ко мне:

– Вы не забыли наш вчерашний разговор? О том, что видел Люк в глубине подсознания?

– Вовек не забуду. Вы говорили об аде.

– Эти картины его сегодня преследуют. Старик. Стоны туннеля. Лица. Люк в ужасе. Его ночное неистовство объясняется этим ужасом. Выражаясь буквально, страх выплескивается наружу.

– Значит, это приступ паники?

– Не только. Он агрессивен, зол, циничен. Я не буду вам описывать.

– Вы хотите сказать, что он похож на… одержимого?

– В другую эпоху я бы сказал, что ему не миновать костра.

– Вы полагаете, его состояние ухудшается?

– Уже есть предложения перевести его в Анри-Колен. Это отделение для тяжелых больных. Но, на мой взгляд, пока рано. Все еще может обойтись.

Я проскользнул в палату, и дверь за мной закрылась. Каждая деталь окружения воспринималась мной, словно удар под дых. Белизна светильников, встроенных в потолок. Красное ведро для естественных нужд, стоящее в углу. Матрас, похожий на гимнастический мат, на котором сидел Люк.

– Как дела? – спросил я непринужденным тоном.

– Классно.

Он коротко усмехнулся, затем съежился под хламидой, как будто ему было холодно. На самом деле жара была удушающая. Я ослабил узел галстука:

– Ты хотел меня видеть?

Наклонив голову, Люк икнул. Из-под хламиды показалась нога. Он ее яростно почесал. Я повторил, встав на колено:

– Зачем ты хотел меня видеть? Я могу тебе помочь?

Он поднял глаза. Под рыжими ресницами они казались желтыми, лихорадочными.

– Я хочу, чтобы ты оказал мне услугу.