Она опустила глаза на окровавленный кинжал, который до сих пор сжимала ее рука.

«О, черт!» — только и успела подумать она.

* * *

— Успокойся!

Бен старался понять, что пытается сказать ему Ноб'коби, лихорадочно бормоча и размахивая трясущимися руками, но это было невозможно. Он перевел растерянный взгляд на Сэнди, но и от нее ожидать помощи было бесполезно: девушка скорчилась в дальнем углу кабинета и плакала навзрыд.

Ах, если бы здесь был Гарри! Ведь он знает их язык!

Внезапно Ноб'коби протянул руку и прикоснулся пальцем ко лбу Бена: Бен непонимающе моргнул. Туземец повторил жест. Непонятливость человека явно действовала ему на нервы. И тут Бен понял: охотник хочет, чтобы он установил с ним мысленную связь. Сам он не мог этого сделать, поскольку в его жилах не текла кровь хари'хути, но это мог сделать Бен. Один раз, в пещере, у него это уже получилось.

Бен кивнул в знак того, что понял, и жестом велел охотнику сесть на диван. Ноб'коби подозрительно покосился на кожаный диван и уселся, скрестив ноги, на полу. Бен пожал плечами и последовал его примеру, сев напротив мими'сви.

Закрыв глаза, он задержал дыхание, пытаясь утихомирить бушующий разум. Он представил себя сидящим в кресле-качалке на веранде отцовской овцефермы в начале летнего дня, и даже ощутил теплый ветерок, обдувающий щеки.

Неожиданно для него Сэнди взорвалась.

— Что это вы делаете? — взвизгнула она.

Не открывая глаз, Бен поднял руку.

— Все в порядке, Сэнди. Мне нужно минутку побыть в покое.

— Но…

— Тсс. Расслабься!

Эти слова, произнесенные сонным голосом, были обращены как к ней, так и к нему самому. Расслабиться… Нужно расслабиться…

Бен слышал раздраженное ворчание Сэнди, но не обращал на него внимания. Его уже не было здесь. Он качнулся в кресле и сделал глоток теплого пива «Фостерз» из бутылки, оказавшейся вдруг в его руке. А потом — попытался представить себе плосконосую мордочку Ноб'коби на тонкой мохнатой шее. И внезапно охотник мими'сви возник рядом с Беном и уселся на соседний стул.

Ноб'коби смотрел на него, открыв рот. Поднявшись со стула, он подошел к перилам и поднял голову к необъятному небу, на котором — от горизонта до горизонта — не было ни облачка. От страха его била дрожь. Повернувшись к Бену, он выдавил из себя:

— Оно… такое… огромное!

Бен невольно почувствовал жалость к бедняге, оказавшемуся в столь необычном для него месте, но ведь Мо'амба проделал с ним то же самое. Кроме того, он скучал по отцовскому ранчо.