Мердок вновь сделал паузу — она длилась долго, целую минуту.

— Тем же вечером, — продолжил он, — я узнал, что разбился какой-то самолет, и ни секунды не сомневался: федеральный агент был на его борту. Спустя три или четыре дня мне позвонили из ФБР. Они сказали, что один из их людей приезжал ко мне и погиб в авиакатастрофе. Потом они спросили меня, не обнаружил ли он что-нибудь с моей помощью. Тогда я рискнул. Торопясь, этот чувак из Бюро даже не позвонил коллегам, он спешил на самолет и уносил имя убийцы из болот в своей голове. Кроме него, это имя знал только я. А теперь я знал его один. Не знаю почему, я промолчал. Объяснил им, что он ничего не нашел и поэтому в сердцах поспешил уехать.

Калибан умолк и тяжело вздохнул. Аннабель попыталась определить, где он находится — видимо, впереди нее и немного левее. Между тем, снова и снова продолжая рассказ, он постоянно менял место, как будто кружил рядом.

— Неделю я провел в раздумьях. Я знал имя и адрес серийного убийцы, представляете? Я мог стать героем, шерифом, взявшим «убийцу из болот». Но подобная слава меня ничуть не привлекала. Наоборот, меня очаровывало то, кем он был и что делал.

Аннабель без труда представила пускающего слюну Мердока, мечтательно заглядывавшего в прошлое.

— День за днем я воображал себе его дом: интересно, на что он похож внутри? Уверенность, что кто-то может подобным образом проводить свои уик-энды, приводила меня в исступление. И я отправился в Северную Каролину. Я шпионил за ним, потом смог приблизиться. Рассказал ему, что все знаю. Что восхищаюсь им. Помню, мы поехали в торговый центр. И там, глядя на всех этих людей вокруг, я сказал ему, что вместе мы смогли бы действовать еще эффективнее. О, Аннабель, когда мы вдвоем зарезали первого, это было жестоко, он сопротивлялся изо всех сил, кровь хлестала почти на два метра вверх, и вот, не имея сил больше кричать, он издал звук — нескончаемый визг, напоминающий визг свиньи. Однако первый кусочек мяса… — Калибан нервно и с шумом вдохнул воздух: — Какой вкус! И тут вся эта кровь перестала иметь какое бы то ни было значение. Наоборот, мне захотелось съесть человека, на которого я смотрел. И это было лучше, чем секс, более опьяняюще, чем оргазм, у меня была абсолютная власть над этим человеком: благодаря своему поступку я очутился на вершине пищевой цепочки, поднялся над людьми. Так начался мой пир. Я оказался в полном одиночестве на вершине пирамиды. Аннабель, вы просто не можете себе представить это ощущение силы и власти, когда идешь через толпу, глядя в глаза мужчинам и женщинам и зная, что все они могут быть твоими. Мы перестали ходить — мы парили, потому что никто больше не мог с нами сравниться. А этот вкус, дорогая моя… Невероятно изысканный, нежный, никакое другое мясо не похоже на него, поверьте мне! Все тело подсознательно трепещет от того, что принимает в себя другое тело, той же расы, узнает и оценивает его… круг замыкается.