Фин закрыл глаза. Ему просто приснился кошмар. Сейчас он проснется…

Но Донна еще не закончила:

— Фионлах всегда это скрывал. Никому ничего не говорил. До той ночи, когда мы с ним… Ну, сделали это. Тогда я сама все увидела. И он мне все рассказал. Его отец… На самом деле он ему не отец, верно? Он — чудовище, мистер Маклауд. Настоящее чудовище.

Глава восемнадцатая

Глава восемнадцатая

Тот несчастный случай на Скале испортил остаток лета. Иногда я думаю, что он испортил мне всю жизнь. Я провел в больнице почти неделю. У меня было сильное сотрясение мозга, и еще несколько месяцев меня мучили головные боли. Врачи опасались даже перелома черепа, но рентген ничего не показал. Я сломал левую руку в двух местах, и мне больше месяца пришлось носить гипс. Все тело превратилось в один большой синяк, и я едва мог шевелиться, когда пришел в сознание.

Маршели приходила ко мне каждый день, но я не очень хотел ее видеть. Не знаю почему, но ее присутствие вызывало у меня беспокойство. Я думаю, моя холодность ее обидела, и она перестала проявлять заботу обо мне. Несколько раз заходила тетка, но она не очень мне сочувствовала. Наверное, она тогда уже знала, что умирает. Я встретился со смертью, но должен был полностью выздороветь. Зачем было тратить на меня эмоции?

Гигс тоже приходил — всего один раз. Я смутно помню, как он сидел у моей кровати, и его глубокие синие глаза были полны участия. Он спросил меня, много ли я помню о случившемся. Но у меня еще все путалось в голове, я мог вспомнить только отдельные картины. Вот отец Артэра карабкается на уступ рядом со мной. Он боится. Вот его тело лежит на камнях под скалой, и море тянет к нему свои белые пенные пальцы. Прошедшие две недели представали передо мной как в тумане. Врачи говорили, это из-за сотрясения. Со временем туман рассеется, и я смогу вспомнить, как все было.

Из времени, проведенного в больнице, лучше всего я помню одно: Артэр ни разу не пришел ко мне. В первые несколько дней я этого не замечал. Но вот я начал выздоравливать, врачи заговорили о том, что отпустят меня домой. И тогда я понял: мой друг не приходил. Я спросил о нем Маршели; она сказала, что мать Артэра в ужасном состоянии. Похороны ее мужа прошли без тела: на кладбище Кробоста принесли пустой гроб, в нем лежали только личные вещи мистера Макиннеса. Говорят, если нет тела, трудно смириться со смертью человека. Поскольку отца моего друга забрало море, я не знал, можно ли с этим вообще смириться. Я начал думать, что Артэр винит во всем меня. Маршели считала, что это не вопрос вины. Просто очень тяжело, когда умирает кто-то из родителей. Кому, как не мне, это знать! Конечно, она была права.