– Оставим эту мрачную тему, Герлоф. Мне пора, у меня еще куча дел.

Наверняка так оно и есть. Куча дел. Убить Герлофа – только один из пунктов повестки дня.

Он прикрыл глаза от дождя. Стоять становилось все труднее, долго он не выдержит. Только бы не упасть на колени перед этим подонком… нельзя терять достоинство.

– Я знаю, где драгоценности, – сказал он.

Он с трудом сделал несколько шагов к машине. Подойти бы поближе и шарахнуть палкой по его сволочному «ягуару».

Юнгер, не отпуская дверную ручку, внимательно на него посмотрел.

– Драгоценности?

– Военный трофей. Те, что Нильс взял у убитых немцев. Помоги мне сесть в машину, поедем и заберем.

Гуннар опять улыбнулся и покачал головой.

– Спасибо за предложение. Я сто раз спрашивал Нильса об этом кладе… не столько я, сколько Мартин хотел до него добраться. К тому же неизвестно – может, там просто стекляшки. А мне Вериной земли хватило выше головы.

Он быстро открыл дверцу и устроился за рулем.

Мотор заурчал почти бесшумно.

Юнгер отъехал как раз в тот момент, когда Герлоф подошел совсем близко и уже поднял палку.

Слишком поздно. И опять он пренебрег запретом матери и вслух упомянул черта.

Что он может сделать? Ничего. Он стоял, дрожал от холода и еле удерживался, чтоб не заплакать от бессилия. Палку он опустил. Юнгер даже не удостоил его взглядом – «ягуар» задом выезжал на проселок. Ему было не до Герлофа – вывернул шею и глядел назад.

Машина, мягко покачиваясь, выбралась на дорогу. Юнгер включил передачу. Довольно далеко, у насыпи, он остановился и выбросил портфель и пальто.

В ушах у Герлофа свистел ветер, сорочка насквозь промокла.

Он замерз и ослабел, и понимал, что ему ни за что не дойти не только до Марнеса, но и даже до насыпи, где валялось его пальто.

Осторожно перебирая ногами, чтобы не упасть, он повернулся. Участок, про который рассказывал Юнгер, в пятидесяти метрах, не больше. Там, по крайней мере, можно укрыться от ветра за каменной изгородью.

Ты еще жив, сказал он себе. А раз жив, иди.