Я сижу и молча смотрю на него. Мне нет нужды спрашивать, как он себя чувствует, — потому что я уже знаю ответ: яд начал действовать.

— В бутылке был не самогон, Рагнар, — говорю я наконец.

Рагнару больно. Он делает шаг назад, натыкается на стену и сползает на пол, стискивая зубы.

— Я налила туда кое-что другое, — прибавляю я.

Давидсон поднимается на ноги и идет к двери мимо меня.

Внезапно ко мне возвращаются силы.

— Убирайся! — кричу я ему вслед. Хватаю пустую канистру и бью его по спине. — Прочь!

Рагнар идет к выходу. Я бегу за рыбаком. Вижу, как он идет к забору, открывает калитку и идет вниз к морю.

Южная башня мигает кроваво-красным глазом, северная погасла.

В темноте я вижу у дамбы моторную лодку Рагнара. Я могу его остановить, но я просто стою и смотрю, как он пытается отвязать веревку, замирает, нагибается. Его рвет прямо в воду.

Рагнар выпускает веревку из рук, волны подхватывают лодку и уносят прочь от дамбы. Он не пытается спасти лодку, ему слишком плохо. Бросив на нее прощальный взгляд, он поворачивает назад.

— Рагнар! — кричу я.

Если он попросит меня о помощи, я помогу ему, но он меня не слышит. Не останавливаясь, рыбак ступает на берег и идет на север в сторону дома. Еще через пару минут он скрывается в темноте.

Я возвращаюсь в дом для прислуги к Торун. Она как обычно сидит на стуле у окна.

— Мама, привет! — говорю я.

Не поворачивая головы, она спрашивает:

— Где Рагнар Давидсон?

Я со вздохом отвечаю:

— Ушел. Он был здесь… Но уже ушел.

— Он выбросил картины?