Маме, в отличие от Юнаса, хотелось посмотреть на виллу Клоссов. Сошлись на том, что просто проедут мимо. Полицейское оцепление еще не сняли. Разбитые окна и стены были укрыты огромными полиэтиленовыми полотнищами.
На месте бывшего кургана на обрыве зияла огромная дыра.
Отец рассказал, что полицейские разобрали завалы камней в ложбине и нашли тело дяди Кента. Никто не знает, кто теперь будет заниматься усадьбой.
А тетя Вероника? Отец рассказывал, что ее вызывали на допрос в полицию.
А какая ему разница, кто будет заниматься виллой? Он не собирается сюда возвращаться.
Он просительно посмотрел на мать:
– Поехали отсюда.
Она кивнула и развернулась.
Юнас заметил незнакомого человека в синем рабочем комбинезоне на берегу. Он медленно и тщательно красил деревянную лодку Юнас знал, чья это лодка. Герлофа Лавидссона.
– Мам, сверни вот тут.
Они съехали на узкую улочку и остановились у железной калитки.
– Я сейчас, – сказал Юнас и вышел.
Птицы пели весело и беззаботно, как всегда. И в саду у Герлофа было все, как всегда, за исключением наполовину приспущенного шведского флага на флагштоке.
И Герлоф, как всегда, сидел на своем стульчике в надвинутой на глаза соломенной шляпе. Но он не спал. Услышал шаги и поднял голову.
– Привет, Юнас, – сказал он без обычной улыбки. – Ты опять здесь?
Юнас остановился перед ним:
– Да… Но я скоро уезжаю.
– И как ты?