Мужской голос оживился.

— Да-да, конечно, помню. Чем обязан?..

— Насколько мне известно, Георгий Михайлович, вы в настоящий момент озабочены пропажей коллекции ваших родителей. А также заинтересованы в том, чтобы найти человека, непосредственно причастного к этой пропаже…

— Вы имеете в виду?..

— Да, да. Я имею в виду именно Бирюкова. Бывшего мужа вашей сестры…

— Внимательно вас слушаю.

— Я знаю, где находится этот человек. Если желаете знать и вы, то предлагаю вам встретиться со мной, чтобы обстоятельно обсудить этот вопрос.

— С превеликим удовольствием, Галина Николаевна… Но позвольте поинтересоваться… — вдруг засомневался Гоша. — Каким образом это дело касается вас? И, собственно, откуда у вас такая полная информация?.. Что-то я не могу сообразить.

— Не надо пока ничего соображать, — усмехнулась Хильда. — Если мы с вами встретимся, то, полагаю, вам все станет ясно.

— Хорошо, хорошо, Галина Николаевна, — примирительно зачастил Гоша. — Как вам будет угодно… Будьте любезны, назначьте сами место и время встречи. Но если это возможно, то не завтра утром. Работа, понимаете ли… Если где-то пойле пяти? Вас устроит?

— Вполне. Скажем, в шесть. В Екатерининском саду на Невском.

Гоша замялся.

— А нельзя ли вас попросить о каком-нибудь другом месте?.. Например, где-нибудь на Петроградской… В сквере у памятника Попову. В шесть…

Хильда на мгновение задумалась. Потом согласилась.

— Согласна, Георгий Михайлович. В шесть на Петроградской. У памятника. До свидания.

— До встречи, Галина Николаевна…

Хильда повесила трубку. Пока все складывалось хорошо.

Глава 3

Глава 3

Этим же вечером, когда город уже полностью погрузился в осенние быстро сгустившиеся сумерки, двое мотоциклистов, свирепо прогрохотав мощными моторами, подкатили к месту своей постоянной тусовки. Одинокая лампочка на покосившемся столбе так же, как и накануне, холодным мертвящим светом озаряла площадку на краю мусорной свалки. Затормозив, рокеры с удивлением обнаружили на своем излюбленном пятачке группу незнакомых девиц, которые сидели обнявшись вокруг небольшого костерка и в какой-то полудреме вполголоса пели тягучую песню, медленно раскачиваясь, словно медитируя.