Мы присели рядом с ним и закурили. Громыхайлов вытащил из широкого кармана еще одну найденную в доме пекаря бутылку.

– За тебя, капитан! – с уважением сказал он, делая огромный глоток и передавая водку Маркову. – Ты молодец.

– А вот ты не очень-то, – ответил Егор. – Чего ты у Намцевича в шестерках ходишь? Ты бы, Петя, пил поменьше да за ум взялся.

– А хочешь, вот прямо сейчас пойду и плюну ему в рожу?

– Успеешь. Давай лучше скоординируем наши действия. Если ты с нами.

– А как?

– Я тебе потом скажу. Ты, главное, будь наготове.

– Всегда готов! – по-пионерски откозырнул Петя.

Мне не терпелось задать ему один вопрос, и случай был как раз подходящий.

– А кого вы тогда тащили ночью в мешке к озеру?

– Да… бродягу одного, – сконфуженно ответил Громыхайлов. – Его охранники Намцевича где-то зашибли. Говорят, случайно… Попросили помочь, я и согласился. Пьян был шибко.

– Ну и дурак! – сказал Егор. – Они же тебя повязали этим.

– Понимаю… Это уж я потом догадался. Вот и тебя, Вадим, велели из поселка сплавить.

– А когда били меня в темноте, ты тоже участвовал?

– Ну да. Только я-то лишь кулаками махал. А был тот, со шрамом, и другой, с косичкой.

– Ладно, Петруха, ступай, опечатай дом Раструбова и не вешай носа, – заключил Марков.

Когда Громыхайлов скрылся за деревьями, мы, как и Сеня, разлеглись на зеленой травке.

– А хорошо здесь лежать, – заметил я. – Вроде бы и не было ничего. Покой, тишина… И небо голубое, ясное… Красота. Как тебе, Сеня?

– Угу! – откликнулся он.

– Вот только не расслабляйтесь, – жестко напомнил Марков.