Сестра Марселла сидела у очага, спиной к нему. Он пребывал в сказке, но не Перро, а братьев Гримм. «Гензель и Гретель» в доме у ведьмы.

– Хотите кофе?

– Спасибо, с удовольствием.

Когда Марселла повернулась к нему лицом, Эрван не испытал никакого удивления. Она точно сошла с группового портрета миссионеров прошлого века. Платье без рукавов поверх белой тенниски. Остроконечный чепчик, простенькие очки. Энергичное лицо, темное, как дубленая кожа, еще черные брови и белые корни волос под головным убором. Она могла бы послужить иллюстрацией к тезису «Жизнь – это отречение».

– Я хотел бы поговорить с вами об одной очень давней истории, сестра.

– Вы пришли поговорить со мной о Ноно, – сказала она, протягивая ему чашку. – Отец Краус звонил мне.

– Вы помните какие-то подробности того дела?

– Я помню все.

141

141

Она указала ему на стул у покрытого клеенкой стола. Эрван увидел себя ребенком на ферме по соседству с дачей, которую снимали родители. Каждая мелочь там была грубоватой и унылой, но при этом в них сквозила подлинность и значимость, совершенно непривычные для маленького парижанина.

– Когда именно вы познакомились с… Ноно? – спросил он, приступая к беседе.

– Когда Тьерри Фарабо был арестован вашим отцом.

– Вы тоже в курсе.

Она улыбнулась. По лицу разбежалось множество морщинок, превратив кожаную маску в паутину. Она держала свою чашку двумя руками, как подношение.

– Я читаю французскую прессу. Я знала, что однажды вы позвоните в мою дверь.

Он отпил глоток обжигающего кофе. Жидкость подействовала на его горло как болеутоляющее. Он достал диктофон и положил на стол:

– Можно?

– Прошу вас.

Нажал кнопку. Второй допрос.