Внезапно эта одинокая церемония вызвала у него спазм в желудке: не много у него осталось тех, кому подарить чай из Шангри-Ла и носки, подбитые мехом яка. Больше не с кем ни поругаться, ни помириться. По ассоциации он вспомнил, что так и не зашел навестить Мэгги. Да и зачем, в сущности?
Он рассеянно склонился над почтой Эрвана, которую оставил на кухонном столе. Крафтовый конверт формата А4 привлек его взгляд: в одном его углу пестрели бельгийские марки. Лоик взял его, и во рту вдруг пересохло – надпечатка гласила: «Католический университет в Лувен-ла-Нёв». Записи Эрвана всплыли у него в голове: первое расследование закончилось именно там. Свидетельство одного из Белых отцов, психиатра и этнолога, позволило вычислить Ноно, подмастерье Человека-гвоздя, травмированного ребенка, который превратился в Филиппа Криеслера, он же Крипо.
Значит, Эрван снова связывался со священником? Лоик раскрыл конверт и обнаружил черно-белые фотографии, к которым было приложено письмо, написанное какими-то каракулями. В поисках света он пошел в ванную.
Письмо напоминало, что из-за закрытия одного из диспансеров Белых отцов в Катанге отец Кросс (автор письма) получил некоторые архивы, в том числе фотографии, которые, возможно, помогут Эрвану в его расследовании. Психиатр поспел после драки, но Лоик все равно начал просматривать снимки, сделанные в формате открыток.
Бóльшая часть касалась больничных центров Лонтано в эпоху расцвета. Среди прочих там были групповые портреты персонала клиники Стенли и диспансера пятого километра. Миниатюрная брюнетка, стоящая в группе врачей и медсестер, могла быть только Катрин Фонтана, настоящая мать Эрвана. Лоик дрожал. Горло словно огнем жгло. Ему пришлось выпить холодной воды из-под крана, прежде чем усесться на борт ванны, чтобы снова просмотреть отпечатки.
До сих пор мрачная повесть о рождении Эрвана сводилась к именам, датам и названиям мест, которых он не знал. Простая фотография юной девушки с миндалевидным личиком одним махом придала почти невыносимую реальность рассказу брата.
Он перешел к другим изображениям – врачи клиники Стенли, «больницы для белых», среди которых попадались и черные практиканты. Он заметил высокого парня, возвышавшегося над остальной командой – за счет роста, но и благодаря высокомерному взгляду, – чье лицо было ему смутно знакомо.
Да, он видел эту физиономию. Еще ближе к свету. Никаких сомнений: тот самый плейбой, только намного моложе, который несколькими днями раньше сидел на пресс-конференции в Бресте. Эрван никогда не упоминал о его присутствии в Лонтано… На обороте фотографии была подробная подпись с именами всех присутствующих. Когда Лоик прочитал имя врача, он почувствовал, как заколебались сами основы всей истории. Снимки выпали из его рук и приземлились на кафель со звуком плеснувшей лужи.