Вдруг стайка пацанов, игравших в биту, разлетелась, как испуганные воробьи. К кондитерской на полном ходу подкатил тяжелый, будто танк, автомобиль, резко остановился, заскрежетав тормозами, у самых ступенек черного хода, но прежде, чем он затормозил, передняя дверца с шумом распахнулась, выпустив пассажира. Он ринулся к сидящим на ступеньках с такой быстротой, что всех словно парализовало от неожиданности.

Это был Санни Корлеоне.

Его тяжелое лицо с застывшими чертами Купидона исказилось бешенством. В короткую долю секунды достигнув места, где восседал Карло Рицци, он схватил шурина за воротник и поволок от остальных, подальше, на тротуар. Карло, испугавшись, успел мертвой хваткой вцепиться в железные прутья перил. Голову он попытался поглубже втянуть в плечи. Рубашка с треском разорвалась под руками Санни.

Дальше последовала ошеломляющая сцена. Санни принялся изо всех сил колотить кулаками Карло, помогая самому себе хриплым от ярости голосом и самыми страшными ругательствами. Перетрусивший Карло, хотя сил у него имелось достаточно, не сделал ни малейшей попытки воспротивиться избиению и даже не попросил о пощаде. Коуч и Сэл не осмелились вступиться за шефа. Они решили, что если Санни собирается убить своего шурина, то им совсем ни к чему разделять его участь.

Дети, игру которых прервал автомобиль, подбежали, чтобы отвести душу на водителе. Но увидев, что творится, замерли поодаль, с молчаливым ужасом наблюдая за избиением.

Тем временем подъехал еще один автомобиль с телохранителями Санни. Но и они не стали ввязываться, а стали настороже, готовые броситься на помощь Санни, если только у кого-либо из присутствующих хватит дури вступиться за Карло.

Самое жуткое в этом избиении было то, что Карло не делал ни малейшей попытки отбиваться. Не пытался он и заговорить, что, вероятно, спасло ему жизнь, Он только продолжал цепляться за железяки перил, чтобы Санни не смог выволочь его на улицу. Силой ничуть не уступая своему шурину, Карло подчеркнуто отказывался от честной драки. Он позволял Санни лупить себя по незащищенной голове и груди до тех пор, пока ярость не стала остывать. Шумно дыша, Санни наконец остановился, посмотрел в лицо Карло и мрачно пообещал:

— Еще раз посмеешь тронуть мою сестру, скотина, — убью, как последнюю собаку.

От угрозы Санни, как ни странно, всем полегчало. Раз грозится, значит, сейчас убивать до смерти не будет. Да и вообще, угроза вырвалась у Санни от бессилия, как раз потому, что он не имел возможности покончить с негодяем.

Карло не смотрел на Санни. Он по-прежнему стоял, вцепившись в железные прутья перил, пока не услышал рев отъезжающей машины, а затем голос Коуча, необычно участливый и мягкий: