— Она арестована.

Джайлс сокрушенно покачал своей львиной головой. Жестокие слова, которые я неминуемо должен был произнести, застревали у меня в горле. Мне было бы легче, окажись рядом Тамазин и Барак, в особенности Барак. Внезапно я почувствовал, что более не в состоянии откладывать тягостное объяснение.

— Сегодня я был в Грейс-Инне, Джайлс.

Старик замер, не донеся до рта ложку.

— Вам не следовало этого делать, — проронил он. — По крайней мере, без моего ведома.

— Я хотел вам помочь.

— И вам удалось узнать что-нибудь… о Мартине?

— Удалось. Я узнал, что он умер два года назад.

Ложка со стуком упала на стол.

— Умер? — изменившись в лице, выдохнул Джайлс. — Мартин умер?

— Я полагаю, вы прекрасно это знали, — произнес я едва слышно. — Знали прежде, чем я приехал в Йорк. Помните, как-то вы сказали, что порой законнику приходится быть лицедеем? Должен признать, вы обладаете недюжинными актерскими способностями. И у вас была возможность их применить.

— Как вы можете такое говорить? — с укором произнес Джайлс. — Я думал, мы друзья, Мэтью. Откуда взялись эти дикие подозрения?

— Сейчас я расскажу откуда. Так вот, сегодня я был в Грейс-Инне, и там мне сообщили, что Мартин Дейкин умер позапрошлой зимой. Ни жены, ни детей у него не было. Мне посоветовали обратиться к казначею, который распорядился его имуществом. От него я узнал, что Дейкин назначил вас своим единственным наследником. Деньги были отправлены вам в Йорк, от вас получена расписка в получении. Это было в марте тысяча пятьсот сорокового года, полтора года назад.

— Уверяю вас, это ошибка. Какой-нибудь мошенник…

— Нет. Я видел подпись собственными глазами. Вне сомнения, она сделана вашей рукой. За время работы над прошениями я не раз видел, как вы расписываетесь. Не пытайтесь меня обмануть, Джайлс. Я занимаюсь ремеслом стряпчего уже более двадцати лет. Неужели вы думаете, я не отличу поддельную расписку от настоящей?

Никогда прежде я не думал, что взгляд Джайлса может быть исполнен столь жгучей обиды. Он и в самом деле мог заткнуть за пояс любого актера.

— Мэтью, — произнес он дрожащим голосом, — я ценю вашу дружбу, но вы нанесли мне глубокое оскорбление. Думаю, потрясение, которое вы перенесли в Тауэре, оказалось слишком сильным. Все это не что иное, как ловкое мошенничество. Какой-то пройдоха перехватил письмо, направленное мне из Грейс-Инна, и получил наследство, назвавшись моим именем. В то время у меня служил нечистый на руку клерк, которого мне пришлось уволить. Полагаю, без него тут не обошлось. Выдать себя за другого человека не так трудно, особенно на расстоянии двухсот миль.