— Хотелось бы услышать, — ответила мисс Сильвер.

Обе дамы придвинулись поближе к ней и принялись пересказывать поверье. Будь там Фрэнк Эббот, он бы не без интереса подметил, что мисс Сильвер почти слово в слово услышала то, что не так давно сообщили ему самому.

Мисс Сильвер внимательно слушала легенду. Когда дамы замолчали, она заметила, что вера в колдовство пагубно влияет на людей.

— Боюсь, она порождает массу суеверий и ожесточает людские сердца.

— Да-да, именно так! Мой дорогой отец чрезвычайно интересовался этим вопросом. Он собрал много похожих поверий и записал их. Составил нечто вроде сборника и издал несколько экземпляров за свой счет. Один из них хранится у меня, и, если хотите, могу его вам показать. Еще один был у старого мистера Хатауэя. Он и сам интересовался подобными преданиями — нет, не Грант, а дальний его родственник, от которого он получил наследство, старый мистер Элвин Хатауэй. Они с моим отцом были настоящими долгожителями — мистер Хатауэй умер в девяносто пять лет — и очень дружили. Мистер Хатауэй стал моим крестным отцом, и меня назвали Эльвиной в его честь.

— Милое и довольно редкое имя, — заметила мисс Сильвер.

Миссис Бауз излагала Монике Эббот массу жутких натуралистических подробностей смерти деревенского пьяницы, развивая тем самым тему миссис Стоукс, которой тот приходился дальним родственником. После чего тотчас встряла в разговор мисс Сильвер с мисс Эльвиной Грэй. Гулко рассмеявшись, она повторила имя мисс Грэй.

— Эльвина! Редкое имя. Так вот откуда оно у вас — а я все гадала. Сама бы я за такое имя никому спасибо не сказала, но теперь, по-моему, жаловаться уже поздно. Благодарение небу, что мои родители не стали выискивать для меня что-нибудь мудреное. Мэйбл — простое и хорошее имя.

Ко всеобщему удивлению, мисс Эльвина ответила язвительным замечанием, однако не в защиту своего имени, а «дорогого отца». Подтрунивание над своим именем она сочла насмешкой над ним. Грудь ее вздымалась от праведного гнева. Глаза заблестели, а щеки разрумянились. Она всегда считала Мэйбл отвратительным именем, но ни за что бы не выразила этого вслух, если бы ее не вывели из терпения. И теперь она высказалась в таких выражениях, какие только позволяло ей благородное воспитание:

— У имен вроде моего есть, по крайней мере, одно преимущество: они не набивают оскомину. А ваше имя, моя дорогая Мэйбл, мало того, что избитое и затертое, так оно еще и устаревшее — его теперь даже в деревне не услышишь.

Миссис Бауз даже не заметила отпущенной в ее адрес колкости. Она взяла последний глазированный кекс и заявила, что теперь детей в деревнях часто называют в честь кинозвезд.