— Я вас не задержу, сэр. Я сочла необходимым поставить вас в известность, что дала Агнес расчет.

— Вот как? — удивился он.

Грант чувствовал на себе ее взгляд. Серые глаза миссис Бартон пристально и внимательно рассматривали его. Ему было невдомек, что ее взгляду предстало именно то, что миссис Бартон хотела увидеть, — несколько растерянное лицо с выражением легкого удивления и скуки.

Миссис Бартон ни на мгновение не могла бы позволить себе признаться в подозрениях, что мистер Грант настолько забылся, что потворствует стремлениям этой Агнес. Однако он был джентльменом, расставшимся с женой, а почему — никто не знал, кроме них самих. Какая же все-таки жалость! Более приятной и обходительной молодой дамы, чем мисс Сисели Эббот, и представить нельзя, а более счастливой пары просто вообразить невозможно. После ее ухода в доме воцарилась унылая тишина. С появлением Сисели все словно озарилось светом. Пес Брамбл вечно носился повсюду, нравилось это тебе или нет, взлетал и скатывался вниз по лестницам, будто жеребенок, и стрелял на тебя влажными глазами, когда хотел выпросить косточку. После их с мисс Сисели ухода осталась зияющая пустота, а когда джентльменов мучает одиночество, просто удивительно, на что они могут решиться. Дальше этого предела миссис Бартон даже в мыслях заходить боялась.

Подобным образом она размышляла, когда Грант Хатауэй удивленно спросил: «Вот как?», а затем продолжил:

— А что с Агнес такое? Она немного мрачновата, но мне казалось, она вполне справляется.

— Я не нахожу огрехов в ее работе.

— И что же?

— Мне бы не хотелось вдаваться в подробности, мистер Грант.

— Что ж, ладно.

— Да, сэр.

Когда в половине пятого Агнес принесла в кабинет чай, Грант по-прежнему писал. Войдя, она включила свет, затем пару секунд разглядывала его, сидевшего за письменным столом. Видела Агнес лишь твидовый пиджак, его широкие плечи, затылок и руку, но она впитывала все мельчайшие детали. Агнес была худой, смуглой девушкой с желтоватой кожей и густыми прямыми черными волосами. В глазах ее застыло задумчивое выражение.

Словно почувствовав на себе пристальный взгляд Агнес, Грант внезапно перестал писать и, не оборачиваясь, произнес:

— Хорошо, поставьте поднос, пожалуйста. Мне нужно закончить письмо.

После недолгого замешательства Агнес бесшумно вышла из комнаты, закрыв за собой дверь. Грант добавил три-четыре строчки, расписался, повернулся в кресле и налил себе чашку чая. Пока тот остывал, он вложил письмо в конверт и написал адрес: «Джеймсу Рони, эсквайру, Пассфилд, Ледстоу, близ Ледлингтона».