Джо кивнул:

– Это из-за тебя, адвокат.

У главного входа в церковь что-то треснуло, и Эндрюс мгновенно повернул голову на звук.

– СМОТРИ НА МЕНЯ! ВНИМАТЕЛЬНО! – заревел Джо, и глаза его полыхнули огнем и серой.

Глаза Эндрюса метнулись обратно к Джо. Слезы ручьем струились по его щекам, капая на дорогой пиджак от Ральфа Лорена.

– Прости меня, Слаггер. Я здесь ни при чем, поверь мне, ты должен мне поверить, Слаггер, прости меня.

– Слушай внимательно, – ровным голосом сказал Джо.

Эндрюс стал слушать внимательно.

– Я скажу это только один раз, – сообщил ему Джо. – Ты отнял у меня единственную...

Снова что-то треснуло перед церковью, и на этот раз и Эндрюс, и Слаггер повернулись в ту сторону.

Как хлопок сверхзвукового самолета, грянул выстрел.

Эндрюс услышал треск ветрового стекла, внезапный свист и резкий ожог щеки струей осколков. Слаггера отбросило в сторону так резко, что, казалось, вырвало из собственной кожи, и Эндрюсу в лицо брызнула влага, и он вдруг понял, что произошло.

– О Господи!

Эндрюс сам не услышал собственных слов.

Слаггер свалился на землю рядом с машиной, струйка крови с его рук измазала край сиденья. Входное отверстие в его голове имело форму звезды, размытой кровью и лимфой, и под его головой разливалась лужа на гравии. Эндрюс попытался проглотить слюну – и не смог. Он дрожал неудержимой дрожью, руки его плясали в воздухе. Оглянувшись через плечо, он увидел быкоподобный силуэт на фоне горящей факелом церкви.

Освещенный огнем Марион стоял из последних сил, оцепенев от боли. Судя по ранам на груди, ему досталось три пули. Может быть, еще и четвертая – в лоб; трудно было сказать точно, так много крови впиталось в его волосы, залило лицо и расплескалось по рубашке. Ему стоило неимоверных усилий просто держать револьвер в руке, и когда стало ясно, что Слаггера он убил, жизнь вышла из него, как из спущенного шарика.

Огромный Марион свалился на доски портика, как поваленная сосна.

В страшной тишине салона машины Эндрюс не мог прекратить дрожь. Где-то вдалеке орали жители города, слышен был лязг машин местной пожарной команды, спешившей к церкви. Почти все спецназовцы и люди Мариона – те, кто не погиб при взрыве, – либо звали на помощь, либо ползли навстречу какому-то дальнему резерву, и Том Эндрюс остался один в лучистом сиянии церкви. Он перевел дыхание и оглянулся на Слаггера. Пляшущий свет играл на перемазанном кровью лице трупа, и Том Эндрюс невольно вспомнил моменты сладкой горести: последняя игра Лу Герига, уходящий с плачем Пит Роуз.

Конец эпохи.

Оставалось сделать только одну вещь.