– Что бы нам посоветовал Джефферсон, генерал? – Ван Аркен посчитал вопрос риторическим. Полковник сам ответил на него: – Джефферсон рассматривал закон не как узкую специальность, а как средство понимания истории, культуры, морали и социальных институтов общества. Я думаю, если мы сейчас встретились бы с ним на этой дороге, он спросил бы, как же так получается, что американское правительство сомневается в том, имеет ли оно право судить своих граждан.

Генерал ван Аркен ответил:

– Вопрос, который я предложил вам, состоит в следующем: обязаны ли мы оказывать давление, несмотря на нашу... ну общую виновность в событиях 15 февраля 1968 года? Есть ли у нас такие обязательства перед страной?

Полковник угрюмо усмехнулся:

– Вы искали меня, чтобы подкрепить слова документом, генерал? Меморандум в Белый дом или министерство юстиции?

– Да. Что-то вроде рекомендации от вас как от уважаемого юриста. Юридически мы находимся на правильном пути, но по этому делу с обеих сторон подняты моральные и этические вопросы. Прокуратура хотела бы направить их в нужное русло, то есть подвести под них твердый философский фундамент.

Хортон потер кончик носа пальцем и задумчиво проговорил:

– Вы знаете, генерал, когда, будучи молодым офицером, я выступал в качестве обвинителя в Нюрнберге, то весь мир был на нашей стороне. Пресса фиксировала каждую минуту процесса, но теперь все знают, что тогда не проводилось никакого расследования, значит, мы сделали много неверных шагов – ошибки судопроизводства и тому подобное. Но самое главное – мы попрали закон, которому должны были следовать. Мы повесили тех, кого хотели повесить, и удивлялись сами себе, объявляя вместо смертного приговора срок заключения. Это был процесс без права апелляции. Смерть означала смерть.

Хортон невольно стал суровым от нахлынувших воспоминаний:

– Только некоторые проголосовали против союзнического трибунала. Я не относился к числу мудрых прорицателей, которые понимали, что мы вершим не правосудие, а месть. И даже если бы я понимал это тогда, у меня бы не хватило духа проголосовать с горсткой других смельчаков. – Он внимательно посмотрел на ван Аркена своими близорукими глазами. – Думаю, что Голливуд благословил нас вместе со Спенсером Треси и его «Нюрнбергским процессом».Не было ни малейшего сомнения в том, что мы отнюдь не ангелы. – Пока они чинно прохаживались по университетскому городку, ван Аркен вполуха слушал скучный вздор Хортона о былом, ни на минуту не забывая о цели своего визита. Внутренне противясь аналогам, проводимым полковником, он чувствовал тем не менее оседающую в его сознании мораль сказанного. Они прошлись немного молча, затем Хортон заметил: – Генерал, когда вы были молодым капитаном и вели дела по Вьетнаму, вы мыслили другими нравственными категориями и действовали, живя как бы в другом измерении. Пресса проводила расследование по своей инициативе и вынудила армию подключиться к нему. Эти дела не вызывали чувства гордости у президента, а опрос общественного мнения показал, что большинство проголосовало за освобождение осужденных.