– В таком деле, как это, подсудимый очень редко встает для дачи свидетельских показаний в свою защиту.

– Вы сами вчера сказали, что я могу сделать заявление.

– Разве я говорил это?

– Да.

Корва похлопал Бена по плечу.

– Послушайте, друг мой. Если вы встанете у места дачи показаний и хотя бы откроете рот, последствия могут быть необратимыми. – Видя, что Тайсона не проняло его предупреждение, адвокат продолжал: – Я думал об этом варианте. После вашего ухода я долго не спал, взвешивая все «за» и «против». Вы должны понять, что если вы присягнете и сделаете заявление, Пирс целую неделю будет мучить вас перекрестным допросом. Я говорю как есть, Бен, не утрируя. А когда он разделается с вами, то Спроул удовлетворит свое любопытство, потому как имеет на то право. А после Спроула на вас вшестером накинутся присяжные. Вы же знаменитость. Ну а если вы отважитесь на публичное заявление, они будут оттягивать его настолько, насколько смогут. Я, конечно, постараюсь ограничить изрядное количество вопросов, но пройдет несколько дней, прежде чем я приведу аргументы в вашу пользу. Понятно?

Тайсон тряхнул головой, и непослушный мальчишеский вихор упал ему на лоб.

– Выбор остается за вами. Вы можете молчать, это ваше право. И никаких выводов из этого не сделают, а молчание не обернется против вас, – увещевал адвокат.

Тайсон и на этот раз не удостоил Корву вниманием. Он молчал. Сержант, чеканя шаг, вышел на середину зала. И тут Тайсон не выдержал:

– Но я сделаюэто заявление, только позже – для смягчения вины и уменьшения срока наказания.

– Ладно. Если вас признают виновным, вы используете эту возможность. Надеюсь, вам не придется злоупотреблять ею. Я знаю, что это идет вразрез с вашими убеждениями. Но положитесь на меня.

– Конечно.

Звучный голос возвестил о начале заседания:

– Всем встать!

– Может ли обвинение представить еще доказательства? – обратился полковник Спроул к полковнику Пирсу.

– Обвинению нечего добавить, – блеснув военной выправкой, ответил Пирс.

Судья то же самое спросил у Корвы. Адвокат ответил с прямотой римлянина, сделав из вопроса утверждение.

– У защиты нет никаких доказательств.

Небольшое оживление в зрительских рядах послужило началу сильному недовольству судьи, который не стал напрасно расходовать запасы своего терпения на установление тишины в зале. Он строго посмотрел в сторону публики и постучал карандашом по столу. Спроул повернулся к Корве: