— Но как?

— Масса способов. Возьмут регистрационные журналы и сверят отметки о моих приходах-уходах с твоими отметками — это первое, что приходит на ум. Что-то там произошло. Кто-то нас провалил. — Взгляд Грина блуждал.

Эндрю дышал ровно, спокойно глядя на капитана.

— Нет, не там, — сказал он мягко. — Здесь. Вечером в среду.

Грин вскинул голову.

— А что вечером в среду?

— Этот черномазый адвокат Невинс. Ты, идиот несчастный, подстроил его убийство. Мой брат обвинил меня! Обвинил нас! Он поверил мне, потому что я сам так думал. Это было слишком глупо! — Майор говорил яростным шепотом. Только так он удержался, чтобы не наброситься на собеседника.

Грин ответил тихо и надменно:

— Вывод правильный, но исходные посылки неверны. Что я подстроил — да, так я заполучил чемоданчик этого гада, где лежала «телега» на нас. Но цепочка была столь длинной, что исполнители даже и не подозревают о моем существовании. И чтобы тебе уж все было известно, сегодня их поймали в Западной Вирджинии. Они просто отмывали деньги, принадлежащие некой компании, которая давно уже в розыске, — их ищут за мошенничество. Мы тут ни при чем... Нет, Фонтин, дело не во мне. Что бы там ни было, мы погорели во Вьетнаме. И, я полагаю, провалил все ты.

Эндрю замотал головой:

— Это невозможно. Я все сделал...

— Перестань. Не будем терять время. Мне это уже безразлично, потому что я выхожу из игры. В камере хранения аэропорта Даллеса стоит мой чемодан, а в кармане у меня билет до Тель-Авива — в один конец. Но я окажу тебе последнюю услугу. Когда все провалилось, я позвонил приятелям в Генеральную инспекцию — они мне кое-чем обязаны. Так вот, этот рапорт Барстоу, из-за которого мы в штаны наложили, не самое главное.

— Что ты хочешь сказать?

— Помнишь запрос о тебе из конгресса? Грек, о котором ты слыхом не слыхивал...

— Дакакос?

— Верно. Теодор Дакакос. В Генинспекции это называется «проба Дакакоса». Это он. Никто не знает, каким образом, но именно этот грек получал все данные о деятельности «Корпуса наблюдения». И он переправлял каждую бумажку в Генинспекцию.

Теодор Дакакос, подумал Эндрю. Теодор Дакакос, сын грека-машиниста, убитого тридцать лет назад на миланской сортировочной станции монахом, который приходился ему братом.

Сколько отважных людей предпринимало попытку завладеть ларцом из Константины! Майор вдруг совершенно успокоился.

— Спасибо за информацию, — сказал он. Грин помахал в воздухе атташе-кейсом.

— Кстати, я съездил в Балтимор.