– У вас наверняка имеется возможность разыскать его, связаться с ним.

– Я не держу никаких козырей в рукаве. Я позвоню и посмотрю, что я могу сделать. Но люди не исчезают так просто с седьмого этажа штаб-квартиры ЦРУ. Если Данне взяли в заложники или если он мертв, я сумею это выяснить. Ник. Я совершенно уверен, что сумею его отыскать.

– Во время нашего последнего разговора он упоминал о том, что Директорат внедрил своих людей в ЦРУ.

Ланчестер кивнул.

– Я бы сказал, что документы, которые вы забрали в Шантийи у вашего несостоявшегося убийцы, говорят сами за себя. Конечно, необходимо учитывать еще один вариант: они попросту были украдены, или парня перевербовали. Но я склонен согласиться с вами и Данне. Мы не можем пренебрегать вероятностью того, что эти люди проникли в ЦРУ, причем достаточно глубоко. Через несколько часов я лечу обратно в Вашингтон и по дороге позвоню в Лэнгли, поговорю с директором. Но, если вы не возражаете, Ник, я буду с вами полностью откровенен. Давайте рассмотрим ваше повествование в целом. Тот разговор, который вы подслушали в замке французского торговца оружием и из которого следует, что этот торговец и Анатолий Пришников были причастны к подготовке катастрофы в Лилле. Я не сомневаюсь в том, что это правда, но что мы имеем в действительности?

– Слово оперативника, проработавшего в разведке два десятилетия, – тихо произнес Брайсон.

– Оперативника того самого загадочного агентства, которое, как нам теперь стало известно, являлось враждебной силой, действовавшей в самом сердце Америки в ущерб американским интересам. Прошу прощения за грубость, но именно так это выглядит со стороны. Вы перебежчик, Ник. Лично я нимало не сомневаюсь в вашей честности, но вы же знаете, как наше правительство всегда относилось к перебежчикам – с величайшим подозрением. Ради бога, вспомните хотя бы, как мы обошлись с несчастным Носенко, перебежчиком из КГБ, который предупредил нас, что за убийством Кеннеди стоят русские и что их человек проник в высшие слои ЦРУ. Мы засунули его в тюрьму, в одиночную камеру, и много лет вели дознание. Джеймс Джезус Энглтон, тогдашний руководитель отдела контрразведки ЦРУ, был уверен, что это приманка, подкинутая Советами, что они пытаются манипулировать нами, навести нас на ложный след, – хоть у него и не было никаких доказательств. Энглтон не просто отказывался верить, что это самый значительный перебежчик из КГБ, с каким только нам довелось иметь дело, – и это при том, что Носенко неоднократно проходил проверку на детекторе лжи, – он очень грубо обращался с этим человеком, даже бил его. А ведь Носенко располагал точной информацией: именами агентов, подробностями различных операций. Вы же сообщаете мне лишь слухи, подслушанные разговоры, предположения.