Фицдуэйн, с трудом сохраняя на лице спокойное выражение, едва не бросился на сидящего перед ним человека. Грубый цинизм этой кучи дерьма потряс его. Подонок говорил о смерти другого человеческого существа с таким спокойствием, словно речь шла о лишней пачке бумаги для офиса.

Потом он представил себе, как с тем же равнодушием Намака приказывают уничтожить его самого, и в груди Фицдуэйна закипел бешеный гнев. Ему хотелось немедленно броситься прочь, каким-нибудь образом связаться с Адачи и предупредить его о грозящей опасности. Разум, однако, требовал проявить осторожность. От Шванберга можно было ожидать чего угодно, любой гадости, и Фицдуэйн должен был хотя бы ненадолго задержаться в его конторе, чтобы американец не догадался о его настоящих намерениях и мыслях.

– Так чего же вы от меня хотите? – спросил Фицдуэйн.

– Помогите взвалить всю ответственность на Намака, помогите держать Кацуду вне подозрений, – предложил Шванберг. – Ну и время от времени информируйте нас.

Он ненадолго замолчал, но Фицдуэйн чувствовал, что они подошли к чему-то очень серьезному.

– Так или иначе, но мы доберемся до Намака, – продолжил Шванберг, – но они – только часть нашей общей большой проблемы. Существуют еще покорные их воле экстремисты – те самые, что напали на вас в Ирландии. Что бы вы ни думали, но к ним мы не имеем никакого отношения. Мы никак не связывали их с Намака и ничего не могли с ними поделать, однако нам необходимо, чтобы “Яибо” тоже перестали существовать. Мы правильно сделали, что начали с братьев, однако даже после их ухода на сцене останутся весьма могущественные и опасные силы.

Фицдуэйн кивнул.

– Я вижу политическую логику и не могу с ней не согласиться, но я не обязан быть от нее в восторге. Шванберг пожал плечами.

– И еще одно, – сказал Фицдуэйн. – Оставьте в покое Адачи. Я сам о нем позабочусь.

Шванберг как-то странно посмотрел на него.

– Мы влияем на события, – сказал он, – но это не значит, что мы направляем их.

– Что это, черт возьми, значит? – осведомился Фицдуэйн.

– Об Адачи узнал Кацуда, – признался Шванберг. – Я думаю, что операция уже началась, и то, о чем мы говорили, может случиться очень скоро. Разумеется, деталей я не знаю и не хочу знать.

– Как скоро?

– Возможно, даже сегодня, но точно не скажу – не знаю. Может быть, это уже случилось. Кацуда очень нетерпелив, и когда срывается с поводка, начинает убивать направо и налево.

– Ничего личного, Шванберг, – сказал Фицдуэйн, – но если с Адачи что-то случится, то я сам приду сюда, чтобы свернуть твою жирную шею. А теперь открывай свою конуру, я хочу выйти отсюда!