Элизабет Шорт.

Бетти Шорт.

Лиз Шорт.

Черная Орхидея.

Мои колени ударились о руль; дрожащие руки инстинктивно нажали на звуковой сигнал. Она заслонилась рукой от яркого света, но, выключив фару, я увидел знакомые ямочки на щеках и возвратился к реальности.

Это была Мадлен Спрейг — точная копия Орхидеи. Черное облегающее платье, прическа и макияж, как у Бетти Шорт на ее самом лучшем фото. Мадлен скользнула внутрь бара, в черных локонах ее парика мелькнуло желтое пятнышко. Мне стало ясно, что она пыталась походить на Бетти даже в таких мелочах, как желтая заколка в волосах. Увидев такое сходство, я почувствовал, будто пропустил удар з челюсть, не менее мощный, чем у Ли Бланчарда. На подкосившихся ногах я продолжил преследование призрака.

Внутри бара было накурено, из музыкального автомата звучал джаз, и повсюду сидели военные; Мадлен потягивала вино у барной стойки. Оглядевшись вокруг, я заметил, что она была единственной женщиной в заведении и уже начала притягивать к себе повышенное внимание — солдаты и матросы, подталкивая друг друга локтями и показывая на одетую в черное фигуру, шепотом обсуждали ее достоинства.

Заметив в конце зала расписанную черными и белыми полосами кабинку, которую занимали моряки, собирающиеся распить бутылку, я направился туда. Едва взглянув на их девственно чистые лица, я понял, что им явно меньше двадцати одного года. Показав им свой жетон, я бросил: «Уматывайте отсюда, пока я не вызвал патруль». Троица смылась с такой скоростью, что даже забыла на столе свою выпивку. Я занял их место и стал наблюдать за тем, как Мадлен изображает из себя Бетти.

Выпив немного бурбона, я успокоился и продолжил наблюдение за Мадлен, которую теперь окружили ухажеры, ловившие каждое ее слово. До меня звук ее голоса не доносился, но все жесты были не ее. И всякий раз, когда она дотрагивалась до собеседника, моя рука инстинктивно тянулась к револьверу.

Время шло, казалось, вокруг черной точки сгущалась дымка цвета хаки с синим отливом.

Какое-то время Мадлен выпивала, болтала с кавалерами, отшивала их, а потом постепенно ее взгляд остановился на одном коренастом морячке. И вскоре кружок ее поклонников рассосался, так как и матросик стал смотреть на них с явным недружелюбием. Я добил бутылку. Разглядывание барной стойки отвлекало меня от каких бы то ни было мыслей, громко играющий джаз заставлял меня прислушиваться к голосам, которые звучали еще громче музыки, а выпивка сдерживала меня от того ареста этого крепыша, которого я мог бы замести по целому набору надуманных обвинений. Потом женщина в черном и моряк в голубом двинулись к дверям, взявшись за руки, — Мадлен чуть выше на своих каблуках.