– На кольцевой дороге, едет на восток. В баре в Александрии подобрал какого-то типа, но мы его не рассмотрели. Никак не удается подобраться поближе.

– Ладно. Куда они, по-вашему, могут ехать?

– До выхода из дома он никому не звонил. Ничего не говорил. Через полчаса после того, как вы отбыли в аэропорт, сел в машину и поехал. Направился в Рестон и заглянул в «Радость гурмана».

– От Сьюзен ничего? – Сьюзен была женой агента ФБР. Они с мужем владели этим магазином, и Камачо рассчитывал на их помощь. Сьюзен была неимоверно худа, но уж никак не страдала расстройством речи.

– Есть. Говорит, он зашел, купил кое-что, постоял и поболтал, сказал, что новичок в этом районе. Торчал в магазине минут пятнадцать. Ни разу не спросил ни о Каплинджере, ни о ком другом, а она первая не затрагивала эту тему. Она хочет знать, считаете ли вы, что он вернется.

– Скажите ей, что это маловероятно. Думаю, Олбрайту требовалось только проверить мою выдумку.

– Ладно. Как только выяснится, куда он направляется – я сообщу.

– Дрейфус, я требую именно того, что сказал вчера. Ни при каких обстоятельствах, ни в коем случае он не должен обнаружить слежку. Оторвитесь от него, если иначе не получится, но не давайте ему никакого повода заметить хвост.

– Понял, шеф.

Камачо сидел на заднем дворе перед включенным телевизором. Он потягивал пиво и абсолютно не интересовался игрой.

Все что можно было сделать, сделано. Он ничего не подгонял. Он дал ситуации созреть естественным образом, и теперь все приведено в готовность.

Считая Дрейфуса, у него шестьдесят пять агентов. Они сидели на телефонной станции – на случай, если Олбрайт будет звонить из автомата, дом Олбрайта постоянно прослушивался, целая эскадра машин преследовала его по всем дорогам, за кавалькадой следовали два фургона с видеокамерами и параболическими микрофонами, в воздухе находились два вертолета, в столе Дрейфуса лежала пачка подписанных ордеров без указания имен. Что еще? Да, лучшие специалисты из криминалистической лаборатории сидели в ожидании вызова.

Он глотнул пива и стал думать, что еще следует сделать, чего он мог не предвидеть. Ничего не приходило в голову. Ладно, не в этом дело. Вся эта операция могла провалиться, любая операция рискованна, но если это случится, то совсем не потому, что что-то не было подготовлено. Самое уязвимое его место – необходимость держаться подальше от Олбрайта, оставаться постоянно в тени. Что ж, иначе нельзя, так что толку беспокоиться…

Но он беспокоился. Не в силах усидеть на месте, он достал грабли из гаража и принялся разравнивать траву, а из телевизора все неслись восторженные слова величайшего летнего мифа Америки, а полуденная жара становилась все сильнее.