– Кто сказал, что Том Сойер умер? Извините. У меня утром кое-какие дела. – Он взглянул на дом. – Где Салли?

– Уехала к матери. – Камачо красил ножку стола, не поднимая головы.

– Вот как?

– Женщины, – пробурчал Камачо.

– М-да. На неделю, на две?

– Не знаю.

– Примерно так, что ли?

– Ну да.

– А мальчик?

– С ней. Он уже сто лет не был у бабушки с дедушкой. Конечно, не хотел ехать.

Олбрайт наблюдал, как Камачо красит стол. Краска стекала ему на пальцы, и он вытирал их о траву.

– Знаете, днем может быть дождь.

– Вот так мне везет.

– Почему бы вам не сложить вещички и не отправиться наконец домой?

Камачо сунул кисть в ведро и распрямился. Он пристально посмотрел на Олбрайта, пытаясь прочесть его мысли.

– Вы имеете в виду – в Россию?

– Ну да. Сколько вы здесь? Двадцать восемь или двадцать девять лет?

– Тридцать один.

– Вот-вот. Не пора ли домой?

– Да я ведь уже разучился говорить по-русски. Когда я слышу русскую речь, мне приходится напрягаться, чтобы уловить смысл, а потом долго обдумывать ответ. Больше двадцати пяти лет я мыслю по-английски. Еще кофе?