– Он не убивать их любит, а на болт сажать. Как и мы с тобой.

– Где он?

– Стукачей поищи в другом месте.

Бад бьет его рукоятью револьвера в челюсть. Перкинс вопит, выплевывает зубы. По телевизору начинается реклама: детишки громко требуют добавки кукурузных хлопьев «Келлог». Бад стреляет в экран, и телек умолкает.

Собачник шепелявит:

– Прочеши кайф-базары [53] в Чайнатауне. И оставь меня в покое, черт бы тебя побрал!

УБЕЙ ЕГО, – говорит Кэти, и в первый раз за много лет Бад вспоминает свою мать.

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ДЕВЯТАЯ

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ДЕВЯТАЯ

– Я уже объяснял капитану Эксли, – говорит психиатр, – но, раз он настаивает, придется объяснить и вам. Допрашивать мистера Голдмана совершенно бесполезно. Большую часть времени его разум безнадежно помрачен.

Джек оглядывается: тени в пижамах, бесшумно бродящие по коридору, безумные рисунки на стенах. Жуткое это место – дурдом.

– Не могли бы вы объяснить поподробнее, что с ним? Нам необходимо получить от него заявление.

– Что ж, если он сумеет связать два слова, считайте, вам крупно повезло. В июле прошлого года мистер Голдман и его коллега Микки Коэн, находившиеся в то время в тюрьме Мак-Нил, подверглись нападению. Неустановленные лица набросились на них с ножами и обрезками металлических труб. Коэн почти не пострадал, но мистер Голдман получил серьезную травму черепа, самым пагубным образом сказавшуюся на работе мозга. В конце прошлого года оба были освобождены досрочно. Сразу после освобождения мистер Голдман начал вести себя неадекватно: в конце декабря полиция Беверли-Хиллз арестовала его за мочеиспускание в общественном месте. Суд признал мистера Голдмана невменяемым и вынес определение о его содержании в психиатрической лечебнице в течение девяноста дней. К нам он попал сразу после Рождества. Девяносто дней недавно истекли, но мы уже оформили документы на следующий срок. К самостоятельной жизни он не способен, а помочь ему мы, честно говоря, не можем ничем. Впрочем, могу сообщить то, что, возможно, вас заинтересует: мистер Коэн навещал мистера Голдмана в больнице и выразил желание перевести его в частную лечебницу за свой счет, но мистер Голдман отказался, причем вел себя так, словно очень боится мистера Коэна. Странно, не правда ли?

– Может быть, не так уж и странно. Где он?

– Вот за этой дверью. Только, пожалуйста, будьте с ним помягче. Верно, когда-то этот человек был гангстером, но теперь он просто несчастный больной.

Джек открывает дверь. Маленькая комнатка, стены обиты войлоком. На войлочной скамье Дэви Голдман – небритый, с отвисшей челюстью и пустыми глазами – рассматривает картинки в «Нэшнл Джиографик». От Дэви воняет лизолом.