В фургоне воцарилась мертвая тишина. Смит произнес слова, которые они не могли, не хотели слышать. Но это тем не менее было правдой. Ужасной, чудовищной правдой.
— Как? — Рэнди первой нарушила молчание.
— Не знаю, — ответил Джон. — Надо проверить хранящиеся в «Блэнчард» записи и документы. Черт, до чего ж не хватает Марти!
— А что, если я попробую заменить его? — спросил Питер. — В компьютерах разбираюсь вроде бы неплохо, к тому же видел, как он работал, используя свою специальную программу.
— Я пытался влезть в его компьютер, — сказал Смит, — но он использовал пароль.
Питер ухмыльнулся во весь рот.
— Зато я его знаю. Как это характерно для Марти! Странное чувство юмора. Пароль у него «Кот Стэнли».
* * *
Видимо, в глубине души у Мерсера Холдейна все же теплились какие-то остатки чести и совести. И он не мог не понимать того, в чем никогда бы не признался сам Тремонт. Именно ему, Виктору Тремонту, удалось вызвать эпидемию, охватившую весь мир. И вот сейчас, глядя из окна своего кабинета на лужайку, где устанавливали трибуны и гигантский телевизионный экран для предстоящей церемонии, Мерсер чувствовал, что просто не может больше молчать. Сам президент собирался прибыть и благословить первую партию сыворотки, словно Виктор Тремонт был матерью Терезой, Ганди и Эйнштейном в одном лице.
Он терзался угрызениями совести на протяжении нескольких дней.
Некогда он был честным, почтенным человеком и гордился своей порядочностью. Но постепенно, по мере того как «Блэнчард» из мелкой фармацевтической фирмы превращалась в промышленного гиганта, начал понимать, что теряет себя. И вот неизбежный результат: Виктора Тремонта награждают самой почетной в Америке наградой, медалью Свободы, за самое подлое деяние, которое только видел мир.
И Мерсер Холдейн просто не мог переносить этого более. Неважно, что будет с ним... он даже готов взять всю вину на себя... пусть. Но он должен, обязан остановить этот фарс, эту трагикомедию. Есть на свете вещи важнее, нежели деньги, слава и успех.
Холдейн потянулся к телефону.
— Миссис Пендрагон? Соедините меня с офисом главного врача в Вашингтоне. Номер, полагаю, у вас имеется?
— Разумеется, сэр. Сразу же соединю вас, как только дозвонюсь.
Мерсер Холдейн откинулся на спинку кожаного кресла и стал ждать. Он ощущал прикосновение прохладной кожи на шее и прикрыл ладонью глаза. Его с новой силой одолели сомнения. И он вспомнил, что, если все раскроется, путь ему один — прямиком в тюрьму. Он потеряет все — семью, положение, деньги. С другой стороны, если промолчит, Виктор Тремонт заработает целую кучу денег для всех них. Это тоже понятно.