Эшбери нашел таксофон, набрал номер университетского коммутатора.

– Колумбийский университет, – ответил голос.

– Профессора Матерса, пожалуйста.

– Минутку.

– Алло? – В раздавшемся голосе сквозили нотки негритянского выговора.

– Профессор Матерс?

– Он самый.

Вновь от лица Стива Мейси Эшбери представился писателем из Филадельфии, изучающим кое-какие материалы в библиотеке Лемана. («Сэнфорд фаундейшн» выделяло подобным организациям немалые деньги. Эшбери бывал там на мероприятиях и мог, если потребуется, ее описать.) Затем он сказал, что узнал от одного из библиотекарей, будто Матерс интересуется историей Нью-Йорка девятнадцатого столетия, в частности, временем после войны Севера и Юга. Правда ли это?

Профессор удивленно хохотнул.

– Действительно, так и есть. Правда, не для себя лично: помогаю одной школьнице подобрать материал. Она как раз у меня.

Слава Богу. Она все еще там. Можно покончить с этим раз и навсегда и спокойно жить дальше.

Эшбери объяснил, что привез из Филадельфии множество материалов. Не захотят ли девушка с профессором на них взглянуть?

Матерс ответил, что определенно посмотрят, поблагодарил его и спросил, когда было бы удобнее встретиться.

Когда-то семнадцатилетний Билли Эшбери напоминал престарелому лавочнику, приставив ему к ноге нож, что прошел срок платить за «крышу». И если тот немедленно не расплатится, то за каждый просроченный день лезвие оставит на ноге дюймовый след. Таким же спокойным голосом, как тогда, он сказал Матерсу:

– Я уезжаю сегодня вечером, но мог бы заскочить к вам прямо сейчас. Вы можете сделать копии, если понадобится. У вас есть ксерокс?

– Да, да, есть.

– Через несколько минут буду.

Он повесил трубку, сунул руку в коробку, с легким щелчком снял ружье с предохранителя и направился к зданию, шагая сквозь миниатюрные вихри осенних листьев, которые поднимал и кружил холодный ветер.

Глава 40

Глава 40