– Какая щедрость! – пробормотал Коул.

– Решение приняла она. Я советовал полную ликвидацию.

Коул подался вперед:

– Послушайте, почему бы вам не взглянуть на вещи трезвее? Да у вас ничего нет. К тому же срок давности давно истек. В суде вас даже слушать не станут.

– Обратите внимание, – не удержался от комментария Райм, – как люди всегда хватаются за соломинку… Простите за отступление.

– Что касается срока давности, – сказал Гоудз, – мы можем обосновать, что в данном случае он не действует.

Накануне он объяснил Райму, что в некоторых случаях закон о сроке давности теряет силу, если ответчик скрыл свое преступление и жертва о нем не подозревает, или, как в случае с Чарлзом Синглтоном, когда жертва не может рассчитывать на защиту суда, например, если сторона обвинения вступила в сговор с преступником. Все это Гоудз сейчас повторил.

– Но что бы там ни совершил Хайрам Сэнфорд, – заметил второй адвокат, – к моему клиенту это отношения не имеет… То есть к сегодняшнему банку.

– Мы проследили, в чьей собственности находился банк, вплоть до лица, к которому имущество перешло от мистера Синглтона, – «Хайрам Сэнфорд банк энд траст лимитед». К несчастью, Сэнфорд использовал банк как прикрытие… К несчастью для вас.

Гоудз говорил ровным тоном, но чувствовалось, что он сдерживает улыбку.

Коул не отступал:

– Ну а чем вы докажете, что имущество предназначалось наследникам? Чарлз Синглтон мог бы в тысяча восемьсот семидесятом продать ферму за пять сотен и пропить деньги.

– У нас есть свидетельства, что он намеревался передать ферму потомкам. – Райм повернулся к Женеве: – Как он там сказал?

Девушка обошлась без заготовленных записей.

– В одном из писем жене он говорит, что не собирается продавать ферму. Вот его слова: «Я желаю, чтобы земля в целости перешла к нашему сыну и его отпрыскам. Ибо спрос на специальности и ремесла насыщается и затухает, финансовые рынки непостоянны и только земля в нашем мире остается неизменной величиной. Со временем благодаря ферме мы обретем уважение тех, в чьих глазах сегодня его не имеем. Она останется залогом спасения для наших детей и правнуков».

– Только представьте, что после такого будет с присяжными. Слезинки навернутся у каждого. – Райм получал удовольствие, играя роль заводилы.

Коул подался вперед:

– Та-а-ак, я понял, что тут происходит… хотите выставить ее жертвой. Так вот: это просто шантаж. Из той же серии, что и вся остальная чушь по поводу репараций за рабство. Нет? Я сожалею, что Чарлз Синглтон был рабом. Я сожалею, что он или его отец были привезены сюда против воли. – Коул взмахнул рукой, словно отгоняя пчелу, перевел взгляд на Женеву: – Так вот, юная леди, все это случилось очень-очень давно. Мой прадед умер от антракоза, только я, как видите, не высуживаю из «Угледобычи Западной Виргинии» легких денег. Вашему брату давно пора бы смириться с прошлым, жить сегодняшним днем. Если б вы столько же времени…