— Да, но ни один из ученых не ожидает прорыва в ближайшие двадцать или даже тридцать лет.

— Ну, если бы результат был ожидаем, — вставила Амелия, — то его бы и не называли «прорывом».

Райм засмеялся. Нет, эта женщина действительно неповторима.

Сакс смахнула с лица вуаль непослушных волос и напомнила Райму:

— Между прочим, твоя профессия касается юриспруденции, а самоубийство — противозаконно.

— А также грех, — отозвался Райм. — Кстати, индейцы из штата Дакота считают, что люди, которые убили сами себя, после смерти должны таскать за собой дерево, на котором повесились, в течение вечности. И что же, это поверье остановило волну самоубийств? Нет. Просто они стали выбирать самые маленькие деревья.

— Ну, тогда вот что. У меня остается только последний аргумент. — Она решительно взялась за цепочку наручников. — Я забираю его. Попробуй теперь что-нибудь сказать мне против.

— Линкольн! — взмолился Бергер, и в его глазах промелькнул страх. Сакс положила руку доктору на плечо и подтолкнула его к двери. — Не надо. Пожалуйста, я прошу вас, не делайте этого, — залепетал он.

Амелия уже открывала дверь, когда Райм внезапно остановил ее:

— Сакс, перед тем, как ты уйдешь, ответь мне на один вопрос.

Она остановилась, ухватившись за дверную ручку.

— Только один вопрос. Она оглянулась.

— А тебе никогда не хотелось это сделать? Убить себя?

Она отперла дверь с громким щелчком.

— Отвечай!

Сакс стояла к Райму спиной. Не поворачиваясь, она четко произнесла:

— Нет. Никогда.

— Ты счастлива в своей жизни?

— Как и все другие.

— Тебя никогда не одолевала депрессия?