— Еду. — Повернувшись, Амелия бросилась было к выходу из подвала, но вдруг остановилась, вернулась к двери, возле которой только что стояла, и пнула ее ногой.

Так, на всякий случай.

Там было совершенно пусто и тихо — только в ее ушах звучал издевательский смех убийцы.

Пять минут спустя Амелия уже сидела в своем «камаро» и нажимала педаль газа.

На углу Двадцать третьей улицы горел красный сигнал, но пересекающий ее поток движения был не слишком плотным, поэтому она быстро проскочила сквозь него, полагаясь не столько на тормоза или голубые огни проблескового маяка, сколько на свое умение.

Миновав перекресток, Амелия выжала педаль до самого пола и вновь разогналась до восьмидесяти. Нащупав «Моторолу», она позвонила Райму, сообщила, где находится, и спросила, что именно должна делать.

* * *

Мальэрик не спеша двигался к выходу из парка, натыкаясь на бегущих ему навстречу людей.

— Что случилось?

— Господи!

— Полиция… Кто-нибудь звонил в полицию?

— Вы слышали крики? Слышали?

Уже возле выхода он вдруг столкнулся с молодой азиаткой, с тревогой смотревшей в сторону парка.

— Не знаете, что случилось? — спросила она.

«Знаю, — подумал Мальэрик. — Погибают те, кто разрушил мою жизнь». Но он лишь нахмурился и мрачно ответил:

— Не знаю. Но кажется, что-то очень серьезное.

Он шел на запад, направляясь к своей квартире. По дороге Мальэрик совершил несколько трансформаций и убедился, что за ним никто не следит.

По плану он должен был провести ночь в городе, а утром отправиться в Европу, чтобы после нескольких месяцев подготовки возобновить свои выступления уже под новым именем. Кроме его почтеннейшей публики, ни одна живая душа не знала никакого Мальэрика, а именно под этим именем он и появится теперь на сцене. Мальэрик сожалел только о том, что не сможет больше исполнять свое любимое «Пылающее зеркало», поскольку слишком многие теперь будут отождествлять этот номер с ним. Вообще придется расстаться со многими номерами: чревовещанием, ментальными фокусами и микромагией. Столь широкий репертуар, как случилось в эти выходные, выдал бы его.

Выйдя на Бродвей, Мальэрик повернул назад, к своей квартире. Он все так же внимательно осматривал прилегающие улицы, но за ним явно никто не шел.

В подъезде он остановился и смотрел на улицу минут пять.