Судя по всему, их знание английского оказалось достаточным, чтобы понять общий смысл ее слов, не дожидаясь окончания перевода. Мей-Мей тихо заплакала, а Сэм Чанг, стиснув ее в объятиях, улыбнулся и что-то шепнул ей на ухо. Подойдя к Сакс, Мей-Мей крепко обняла ее.

— Сейсе, спасибо, спасибо…

Судья подписала лежащие перед ней документы.

— Можете забрать ребенка прямо сейчас, — сказала она, показывая, что все свободны. — Адвокат Син, проследите за тем, чтобы секретарь оформил все бумаги.

— Да, ваша честь.

Сэм Чанг вел свою семью, отныне официально увеличившуюся на одного человека, к автостоянке перед зданием Гражданского суда. За сегодняшний день ему уже второй раз пришлось иметь дело с американским правосудием. Утром Чанг давал показания на предварительных слушаниях по делу семьи Ву. Судьба их прошения о предоставлении убежища была не столь определенной, и все же адвокат выражал сдержанный оптимизм. Скорее всего, Ву также позволят остаться в Соединенных Штатах.

Семья Чанг задержалась перед желтым спортивным автомобилем Сакс. Уильям, с утра мрачный и задумчивый, просиял.

— «Камаро», — заметил он.

Сакс рассмеялась.

— Ты разбираешься в американских машинах?

— А разве можно ездить на чем-то другом? — презрительно ответил долговязый мальчишка, пристально разглядывая машину. — Какая лапочка, твою мать!

— Уильям! — строго прошептал Чанг, получив в ответ недоуменный взгляд сына.

Мей-Мей с детьми прошла к микроавтобусу, а Чанг задержался радом с Сакс. Тщательно подбирая слова, он сказал:

— То, что сделаете для нас вы и мистер Райм… Я не есть знаю, как вас благодарить. А малышка… Понимаете, моя жена, она всегда имеет…

— Я все понимаю, — ответила молодая женщина.

Ее голос дрогнул, и Чанг понял, что она чувствовала себя неловко, выслушивая слова благодарности. Плюхнувшись на сиденье своей машины, Сакс поморщилась от боли в суставе или растянутой мышце. Взревел мощный двигатель, и машина рванула со стоянки, оставив черный след шин.

Семье предстояло отправиться в погребальную контору в Бруклине, где готовили к похоронам тело Чжана Цзици. Но Сэм Чанг не двигался с места, уставившись на возвышающийся перед ним внушительный комплекс правительственных зданий. Ему, оказавшемуся между инь и ян, темной и светлой сторонами жизни, требовалось побыть одному. Как он хотел сбросить с себя все грубое, мужское, традиционное, авторитарное — качества прежней жизни в Китае, — и шагнуть навстречу нежному, женственному, чувственному, новому: всему тому, что олицетворяла «Прекрасная страна». Но как же нелегко это сделать! Мао Цзедун пытался избавиться от старых обычаев и мыслей одним указом и едва не разрушил этим всю страну.