— Да, привет, я звоню из дома моего отца, это за пределами города, — сказала Хейли, понимая, что «ее город» не Бомбей, или Белфаст, или еще какой-нибудь населенный пункт, где американская компания сотовых телефонов поместила свой счетно-аналитический центр. — Мне надо сообщить вам его адрес, чтобы вы могли послать двойной счет сюда, а я — оплатить его вовремя.

Хейли продиктовала адрес покойника, который должен был подтвердить удостоверение входящего.

— Итак, мы посылаем два счета. Давайте сверим наши адреса.

Зейн закрепил подставку, чтобы Хейли, которая держала телефон, было удобнее записывать.

— О'кей, или, как говорится, мерси.

Повесив трубку, она сказала нам:

— Она так смеялась, что это либо великая актриса, либо она и понятия не имеет ни о каких «следах» или «ловушках».

— Едем, — сказал я, — все равно едем. Это вина автоматики, а не телефонистки. Они могли сообщить местонахождение семьдесят секунд назад.

— Нет, — ответила Хейли, когда мы быстро шли к гаражу. — Если вспомнить то, чему меня учили, сестра Смерть или кто-то еще приобрел для своей миссии телефон на имя компании, чтобы скрыть свою личность… а теперь у нас есть адрес.

— «Берлоу-сервис инн.», — прочитал Зейн. — Уитон, штат Мэриленд.

— Пригород Вашингтона, — сказал я, когда мы выходили из кабинета. — Недалеко от кольцевой дороги.

Рассел бегом нагнал нас. Уходя, он выключил весь свет.

— Ну и что, что сестра, которая, как вы говорите, — решила высказаться Кэри, — убила доктора, зарегистрировала свой мобильник на компанию? Тут может быть тысяча разных причин.

— Но только одну следует учесть, — ответил я, открывая дверь, ведущую из дома в гараж. — А именно, что мы на верном пути.

— Теперь мы будем знать, когда доберемся туда, — сказал Зейн.

— Везет тебе, — произнес Рассел, подталкивая Кэри к дверям гаража. — Ты с нами в одной лодке.

Пещера гаража сияла огнями. Мы закрыли за собой дверь в дом. Уставились на уткнувшегося в канистру мертвеца.

— Забыла, как его зовут, — сказала Хейли.

— А я и знать не желаю, — откликнулся Рассел.

— Нет, — сказал Зейн. — Надо помнить.