— Только не говорите, кем я был и кем не был! — пронзительно завопил Рассел. — Кем был, тем и был, и я сделал это!

— Расскажите нам о вашей официальной миссии, — сказал доктор Фридман, пристально глядя на ветерана.

— Моя официальная миссия вроде как закончилась, дружище?! Никто из этих ублюдков — ни мусульмане, ни хорваты, ни, уж точно, эти проклятые сербы — не использовал ничегошеньки из того, что успели понатаскать в Югославию плохие мальчики Дядюшки Сэма за время холодной войны. Ни у кого из них не было ядерных чемоданчиков. Или вам кажется, что они хотя бы на минутку задумались? Ведь больше всего они хотели изничтожить друг дружку, а что тут может быть лучше атомной бомбы?

— И все-таки — почему вы там оставались? — спросил доктор Фридман.

— А как я мог уехать? — Рассел весь сжался на своем стуле. — Никто и глазом не успел моргнуть, как обыкновенные стычки превратились в бойню. В то, что происходило за стенами того ресторана, то, что мне пришлось увидеть собственными глазами, пока я разыгрывал попсующего сербо-американского парнишку, который вернулся, чтобы отыскать свои корни и помочь своим героям… Там быть чокнутым считалось за правило. Если ты уже не спятил, когда все это началось… И чем я, по-вашему, закончил? Как оказался здесь?

— Вот и расскажите.

— Я убил полковника.

— Зачем?

— Потому что случай подвернулся. Что-то большое, важное я остановить не мог, но уделать этого жирного отморозка, которого я собственными руками упрятал бы за решетку, пока был еще в здравом уме… До того как смыться, я мог прикончить его за… за все те ужасы, что он натворил. И собирался творить дальше.

Когда Элвис наконец выдохся со своим «Лас-Вегасом», полковник сказал: «Невмочь терпеть. Ты потом» — и пошел себе через обеденный зал в сортир.

— Один?

— Вы на что намекаете — «один»? Конечно, один. Вы что, думаете, мы были вроде компашки канзасских школьниц на балу?

Рассел покачал головой.

— Они не желали меня слушать. Не верили мне. Телефоны работали. Не везде, но… я сообщил своему непосредственному начальству в Праге. Черт возьми, я даже напрямую позвонил в Лэнгли. Они все талдычили, что я «отстранен». Мол, «переутомился». Пора выпадать в осадок. Чистая работа. Миссия выполнена. Так что возвращайся-ка ты домой и… Они бы мне не поверили.

— Только сначала, — сказал доктор Фридман. — Потом появились бы спутниковые фото, другие источники.

— Начало, оно и есть начало. Вы лучше загляните в конец.

— Значит, вы остались.

— Я пошел в сортир. — Рассел нервно моргнул. — Это был мой шанс.

Катись он, этот полковник, сказал я его головорезам, надо в сортир. Те только заухмылялись.