В любом случае для него, опытного юриста, боксера в прошлом, будет совсем не сложно даже без подготовки загнать в угол этого гомика. Он поиграет с ним как кошка с мышкой!

— Ну хорошо, я покажу вам красивую игру! — объявил он претенциозно. — Можете приступать.

— Благодарю вас, доктор Шмидт, — с медовой улыбкой поклонился прокурор, с трудом скрывавший свое ликование.

Пол вернулся к своему столу и попросил Питера подойти к скамье свидетелей. Усаживаясь, санитар встретился взглядом с горящими зрачками Вика Джексона, который с плохо скрываемым бешенством объяснял своему адвокату, что тот допустил существенную ошибку!

Уверенным жестом Шмидт отмел все страхи своего клиента. Вик Джексон осел в изнеможении.

Питер опустил веки, спрашивая себя: что, если сейчас он ставит на кон свою жизнь? Но стоявшие перед глазами кадры вчерашней погони, когда ему лишь чудом удалось уцелеть, убедили его, что ему следует идти дальше.

К тому же он сочувствовал Катрин.

Потому что он не был таким, как остальные.

Потому что он был гомосексуалистом.

Потому что он тоже был жертвой.

Как Катрин.

Когда он будет умирать, то сможет утешиться мыслью, что по крайней мере один раз в жизни он сделал то, чем может гордиться: он встал против правды богатых в защиту их жертвы.

Допрос начался:

— Господин Питер Лэнг, какую должность вы занимали до пятнадцатого июля этого года?

— Я был санитаром в клинике Гальярди.

— Получали ли вы пятнадцатого июля этого года особые распоряжения насчет Катрин Шилд?

— Да.

— От кого вы получили эти распоряжения?

— От директора клиники, доктора Джексона.

— Что это были за распоряжения?