Я начинаю понимать положение вещей, и тревога сжимает мое сердце. Пилат — опытный политик. Безусловно, он планирует рано или поздно окончательно избавиться от зелотов и сделать это наилучшим способом.

— Я называю это ложью.

Улыбка исчезает с лица Пилата.

— Ты восхищаешься им. Я знаю это, но попробуй посмотреть на ситуацию моими глазами. Если против человека выдвинуто такое обвинение, у меня есть три пути. Я могу счесть его виновным и приговорить к смерти. Я могу счесть его невиновным и оправдать его. Я могу счесть доказательства недостаточными и потребовать дальнейшего расследования. Безусловно, если обвиняемый признает свою вину, все решится само собой. Так что давай займемся допросом и посмотрим, к чему это приведет. Декурион, отведи Иешуа бен Пантеру в секретариум.

— Да, префект.

Пилат поворачивается ко мне спиной и широким шагом идет в сторону небольшой комнаты, проход в которую закрыт занавесью. Там проводятся слушания и судебные разбирательства. Я вижу, как он садится на селлу, трон правосудия. Белая тога изящными складками ниспадает на его сандалии, делая его похожим на статую. Иешуа заводят в секретариум, и судебные служители задергивают занавесь, оставаясь снаружи. Декурион также отходит в сторону. Но к моему удивлению, из-за занавеси появляется рука Пилата. Он раздвигает занавесь, оставляя ее открытой. Чтобы я мог слышать его. Или, возможно, чтобы он мог видеть меня.